За порогом

Макс послушно выполнял просьбы, ел, не чувствуя вкуса, приготовленную Лиголом кашу, слушал вполуха треп Лимура. Он не обращал внимания ни на Костяна, который успел принести несколько котелков с водой, ни на Лимура, помогающего Лиголу приготовить похлебку, ни на ослабевшую от перенапряжения Нату, которую кормили с ложечки. Макс пришел в себя лишь тогда, когда общительный эльф расчехлил свой лук для вечерней тренировки.

– Лимур, а ты можешь, скажем, огненную стрелу пустить?

– Я не очень с огнём. – поморщился лучник. – Эльфы в принципе огонь не шибко уважают, да и сил много такая стрела требует. Я больше по замораживающим выстрелам специализируюсь.

– Научи! – Макс впился глазами в сидящего перед ним рейнджера.

– Понимаешь, Максимилиан, тебе для того чтобы овладеть искусством стрельбы из лука, нужно для начала пройти привязку к специальному амулету, который есть практически у каждого жителя нашего мира. Именно он открывает доступ к специализированным навыкам и помогает запомнить тысячу мелочей, необходимых настоящему лучнику.

– Слушай, – перебил его Макс, – а ты зачем меня к дереву посылал?

– Ну как это, – растерялся эльф, – чтобы ты понял, кто ты есть.

– Да я и так знаю, кто я есть. Только теперь я ещё и лучник Башни, слышал про таких? – Максимилиан вопросительно посмотрел на Лимура.

– Понятно, почему ты спросил про огненную стрелу, – протянул эльф. – Среди лесных жителей мало лучников Башни. Большинство из нас либо рейнджеры, либо Лесные стрелки. А как ты смог определиться с классом без медальона?

Максимилиан с недоумением пожал плечами.

– Светляк ко мне подлетел, бац! И менюшка появилась.

– А-а-а, – закивал эльф, – просто постоянно забываю, что форточникам отчего-то проще все дается. Если хочешь, я научу тебя парочке выстрелов, но тебе всё равно будет сложно. У нас, детей Леса, есть навык, который дарит сам Лес. Это - интуиция лучника. То есть ты уже за пару секунд знаешь, что в тебя начинают стрелять или интуитивно угадываешь в какую сторону дёрнется враг. Другими словами, ты стреляешь практически без промахов.

– А Лучник Башни?

– Ну, насколько я помню из легенд, это была гвардия магов. Они набирали детей-сирот со слабым даром магии и, начиная с детства, обучали их искусству стрельбы из лука, щедро делясь с ними разнообразными магическими приёмами, которые можно было использовать совместно с луком. Для примера, у тебя, как у лучника, должно быть либо кольцо, либо перчатка, верно?

– Ну, наши луки покруче ваших будут, но да, без краги и напальчника не обойтись.

– Вот, а представь теперь, что твои руки не теряют чувствительности, а тетива не бьёт тебя по предплечью.

– Не понял? – нахмурился Максимилиан.

– Да что тут непонятного? Делаешь воздушное кольцо на палец и воздушный браслет на удерживающую лук руку и всё. Чувствительность сохраняется, но тетива не бьёт тебе по предплечью!

– М-м-мда, - протянул Максимилиан, прикидывая про себя перспективы, - уже ради одного этого бонуса захочешь стать лучником-магом.

– Вот-вот. В том-то и дело. У нас большинство заклинаний – это заклинания поддержки, атакующих на самом деле мало. Сам посуди, что лучше? За минуту выпустить двадцать-тридцать стрел и поразить столько же врагов или стоять и несколько минут напитывать одну единственную стрелу магией так тебе запавшего в душу огня.

– А лучники Башни…

– Ученики Башни были более нацелены на разрушение, – перебил Максимилиана Лимур. – Им не было нужды жить в тесной связи с Лесом, они вообще по сути оторваны от него. Весь расчёт строился не на гармонии, когда «седьмая стрела срывается с лука, пять стрел находятся в полёте, а первая уже пьёт кровь врага», - нараспев процитировал что-то знакомое Лимур, - а на синхронный отрядный залп, пробивающий магическую защиту замков, городов, призванных монстров и так далее. Насколько я помню из истории, отряд состоял из сорока лучников, и у каждого была своя последовательность запуска стрел. Той имперской тактики практически нечего было противопоставить.

– Знаешь, а ведь про семь стрел что-то чертовски знакомое… – нахмурился Максимилиан.

– Это из хроник одного из домов давно ушедшего народа Эльфов, – Лимур интонацией выделил последнее слово, – или просто сказка, которую на ночь рассказывают детям.

– Ты мне потом расскажешь? – нерешительно попросил Максимилиан, который ощутил какое-то смутное родство с прозвучавшими словами.

– Ладно, – легко согласился эльф. – Ну что, может потренируемся?

– Так темнеет уже, – огляделся Максимилиан.

– Ну и что, тебе-то какая разница? – не понял его Лимур.

– Ну как бы знаешь, ночью не так хорошо видно, – еле сдерживаясь, ответил Максимилиан.

– Ааа, понял, так, – покровительственно улыбнулся эльф. – Потянись мысленно к источнику своей энергии, зачерпни её и сформируй перед своим лицом вот такой символ, – Лимур изобразил полумесяц, перечёркнутый двумя косыми линиями, – а теперь шагни в него.

Тщательно повторив все действия, Максимилиан с детским удивлением увидел, как нарисованный перед его носом магический символ загорелся серебряным светом. Он, крепко зажмурившись, шагнул вперед, прямо лицом в светящийся полумесяц. Глаза слегка кольнуло, будто порыв ветра подул прямо в зрачки.

Осторожно приоткрыв веки, Макс не смог сдержать изумленного вздоха. Лес раскрасился зелёным. Максимилиан видел сотни, тысячи, даже миллионы оттенков зелёного. Тени и мрака для него больше не существовало. Он видел каждую веточку, каждый листик.

– Лимур, – сглотнул он, – это круче, чем очки ночного видения.

Эльф довольно рассмеялся:

– Максимилиан, эту фразу я тоже уже слышал! Пойдём к костру.

Ещё на подходе к лагерю они услышали треск и довольное хэкание Костяна. Сам здоровяк, раздетый по пояс и покрытый золотистой древесной корой, боролся с огромным энтом. На этот раз кастетов у него не было. Перехватив правую конечность энта, Костян рванул её на себя, повис на ней всем своим весом и закинул ноги энту за голову. Прогиб, и по лесу снова разносится влажный треск. Конечность плетью повисла вдоль шершавого тела, а сам энт попытался шустро пнуть Костяна, оказавшегося на земле. Кувырок за спину, и энт оказывается в воздухе, безуспешно размахивая левой рукой. Самбист, с усилием держа его на вытянутых руках, тяжело произносит:

– Вот был бы он… живым человеком, уф! Я бы его сейчас, уф… Об коленочку… да башкой об землю…. Уф! А так – хоть бы хны…пока башню не оторвёшь, уф… лезет и лезет.

Скинув энта на землю, Костян по привычному уже маршруту направился к ручью.

– Ната, дай светляка, не видно ниче! – крикнул самбист.

Девушка, не отвлекаясь от ворожбы над упавшим энтом, махнула в сторону здоровяка рукой.

Небольшой огонек, освещающий несколько метров вокруг себя, послушно полетел к самбисту и пристроился у его левого плеча.

– Во! От души, Натка! – крикнул парень, перестав спотыкаться о торчащие то тут, то там корни, ветки и кочки.

– О, Максик! Со мной до ручья пойдешь?

– Не, Костян, в следующий раз, – отмахнулся «Максик», усаживаясь поближе к Нате.

– Ну ты как? – спросил он у девушки. – Говорят чудишь, Натка?

– Нормально, – улыбнулась девушка, – правда, знаешь, такое чувство, что убила бы за стакан молока!

В голове Максимилиана забрезжила мысль:

«Молоко, молоко, Лигол, земляника, Древо!»