За пределом

– Иди, - растеряв веселость, отстранился он.
– Готовь свою отраву.

– Чего это отраву?
– обиженная Надюшка прямо в ночнушке выскочила за дверь.
– Очень даже вкусно получится.

***

Как выяснилось за завтраком, который подала оскорбленная в лучших чувствах Надя, ничего плохого Доу в виду не имел. Просто оказалось, что жители Алеены молочных сладких каш не готовили, не умели.

– Вкусно, Надин, - с опаской отправляя в рот первую ложку ароматной пшенки, щедро сдобренной сливочным маслом и фруктами, сказал Магнус.
– Очень вкусно. Ты - мастерица.

– Отрава, - не поддалась на лесть она, наливая мужчине кофе.

– Был неправ, - бодро работал ложкой Доу.
– Готов искупить. А за добавку согласен сделать тебе подарок.

– Какой?
– насторожилась Надюшка.

– Какой-нибудь, - облизнувшись, ответил он.
– Мало ли что тебе на рынке приглянется.

– Мне бы платье попроще, - попросила Надя. Это дома трепать жалко. Да и жарко с рубашкой-то.

– Без нижней сорочки нельзя, не принято. А с платьем разберемся, - пообещал Магнус и выразительно посмотрел на кастрюльку с остатками каши.

***

С походом на рынок они решили поторопиться, а, потому покончив с завтраком, поспешили одеться и выйти в город.

– Куда собралась, Надин?
– подхватил жену под локоть Магнус.

– За Кудыкину гору, - недовольно откликнулась она и даже предприняла робкую попытку вырваться.

А причиной подобного раздражения стала сетка для волос, являющаяся обязательным головным убором для женщин их клана.

– Чувствую себя то ли старорежимной добропорядочной фрау, то ли круглой дурой с авоськой на голове, - скривилась она, разглядывая свое отражение в зеркале.

– Традиция, - пожал плечами Доу, любуясь женой. На буйных кудрях Надюшки украшенная речным жемчугом сетка смотрелась великолепно.
– Тебе идет.

– Фу, - сморщила хорошенький носик она.
– Ужас.

– Все горожанки кроме благородных дам носят чепчики. Рядом с ними ты будешь смотреться как принцесса.

– А может это и не слишком-то хорошо? Я ведь тут чужая, а еще и одежда…

– Ты моя. Это главное, - подумав, что она совершенно права, нахмурился Доу. Среди местных баб Надин действительно будет выглядеть словно прекрасная лебедь на птичьем дворе. Благородная осанка, легкая походка, тонкий стан, нежная кожа рук - она скорее сошла бы за свою среди высшего дворянства. И только позорное двуязычие и принадлежность к клану палачей опускали ее на уровень обывателей.
– Только моя, - с нажимом повторил он.
– И об этом говорит твоя одежда. Поверь, Надин, не найдется в городе ни одного безумца, способного причинить тебе зло.

– Доспехи просто, - подавила тяжелый вздох Надя, поняв, что от корзинки на голове отбрыкаться не получится.

– В какой-то мере, - согласился Доу, подавая жене руку.

Сделав вид, что не заметила этого, девушка отправилась на улицу.

– Не туда, - настиг ее насмешливый голос Магнуса.
– Нам в город, а не на огород. Разворачивайся, Надин.

– Угу, - буркнула она, понимая, что на рынок уже не хочется.

– Прошу, - распахнул перед ней тяжелую дубовую дверь мужчина.
– Осторожнее, ступеньки.

Предостережение не было напрасным. Ступени высокого крытого крылечка и правда были крутыми. Сбежав по ним, Надя оказалась на маленькой площади, с одной стороны ограниченной крепостной стеной, а с трех других каменными домами вполне себе средневековой архитектуры. Судя по чистоте, царящей вокруг, жили в них люди зажиточные.

– Не стой столбом посреди улицы, - Магнус подтолкнул ее в сторону арки, через которую следовало покинуть площадь.
– Тут все свои кругом и то тебя за дурочку примут. Что уж говорить о посторонних.

– Где? Тут никого нет.

– Есть, не сомневайся. Идем, Надин. И прошу, не веди себя как деревенщина, впервые попавшая в столицу.

– Как скажешь, - обиделась она, вспомнив родную Москву, рядом с которой этот городишко не только выглядел, но и был музеем средневекового быта.

– И не дуйся, поцелую.

' Порадуй любознательных соседей, козел,' - мысленно посоветовала Надя и отвернулась.

– Возьми меня под руку, Надин, - алеенский зануда не желал оставить ее в покое.
– Так положено, - добавил нажима в голос он.

– Под правую или под левую?
– поинтересовалась девушка, чувствуя, что ее понесло.
– Это я к тому, что у нас собак водят слева.

– Надин!

– И отдают им короткие четкие команды!

– Надин!

– И гордятся их экстерьером и послушанием!

– Возьми. Меня. Под. Руку. Сейчас!

– Да!
– она ухватилась за протянутую руку.

– А теперь улыбнись. Вон идет соседка.

– Чтоб ей пропасть!

– Надин, - злобное шипенье.

' Козел!' - мысленное.

В арку между тем входила давешняя тетка.

– Доброе утро, Марджери, - поприветствовал ее Доу.
– Как дела?

– Доброго, - откликнулась та, пристально разглядывая Надюшку.
– Дела мои в неплохи, но всяко хуже твоих. Вот с рынка возвращаюсь.

– А мы как раз туда. С женой, - выделил последнее слово Магнус.
– Познакомьтесь.

Беседа с соседкой, которая к удивлению Нади оказалась неплохой теткой, не заняла много времени. Пара вежливых фраз, приглашение в гости, вот собственно и все. Наскоро распрощавшись, соседи двинулись каждый своей дорогой.

' Значит все-таки жена, - думала Надюшка.
– Значит не соврал. И от других не прячет. Это хорошо. Наверное… Но все равно козел. Чего он все время рычит на меня? Может надо ему дать?' - она украдкой посмотрела на Магнуса, идущего рядом, и решила, что лучше не надо.

***

Рынок оказался неподалеку. Это Надежда засчитала в плюс. А вот то, что на нее пялились все прохожие, особенно бабы, пошло в минус. Зато почти все они были толстые и в дурацких накрахмаленных чепчиках. Это радовало настолько, что назойливый интерес местных матрон Надюшка милостиво перекрестила в любознательность.

Мужские же взгляды девушку не задевали, ибо были осторожны и робки. 'Хе-хе, это не я тут собака, а Магнус алеенский волкодав Доу,' - покосилась на идущего рядом мужа Надя. Он бдил. ' Не, не волкодав, дракон. Жадный злобный и огнедышащий. А я по ходу его сокровище,' - эта мысль оказалась неожиданной и приятной. Ибо до настоящего времени сокровищем Надюшка была только для отца и братьев.

Не прошло и десяти минут, как стало понятно, что впереди торжище.

– Не потеряйся, Надин, - Магнус покрепче сжал ее ладошку.
– Не глазей по сторонам и ничего не бойся.