За спиной
Шрифт:
Через некоторое время Джемма успокоилась и высвободилась из его объятий. Вытерла глаза и шмыгнула носом.
– О господи, ну и видок наверняка у меня, совсем расклеилась!
Нос у нее покраснел, глаза опухли, волосы спутались.
– Нормальный видок, – сказал он.
Джемма коротко хохотнула над его жалкой попыткой подбодрить ее.
– Спасибо. А еще… Спасибо за то, что сказал, что было просто смешно думать на меня тогда. – Голос у нее на секунду прервался. – Гм… Как я уже сказала, было следствие. Но все в городе уже решили, что это моих рук дело. Имелись кое-какие улики, указывающие на меня. Так что я даже не могла выйти из дома. Люди присылали мне эти ужасные сообщения на телефон, а некоторые кричали всякие
– А как же твой отец?
Она вздохнула.
– Отец ушел от нас задолго до того, как это случилось, и я больше ничего о нем не слышала. Новый муж моей матери, Ричард, тоже мне не поверил.
– У тебя был адвокат или что-то в этом роде? – в отчаянии спросил Бенджамин, как будто мог исправить то, что случилось так много лет назад.
Джемма пожала плечами.
– Ну да, адвокат был. Какой-то бесполезный старик, который постоянно твердил мне, что должен знать правду, чтобы защитить меня. Я рассказала ему все, что смогла вспомнить, но он решил, что я лгу. В общем, однажды я села на велосипед, доехала до автобусной станции и сбежала. Сменила имя на Джемма – которое гораздо лучше, чем Теодора, позволь мне тебе заметить. И в конце концов осела в Чикаго.
Это звучало просто невероятно.
– А что полиция?
– Они не смогли меня найти. Я была очень осторожна.
Бенджамин уставился на нее.
– Так вот почему ты никогда не говоришь о своем детстве, о родителях или о чем-то еще…
– Да. Именно по этой причине.
– О…
Бенджамин даже не знал, что чувствовал по этому поводу. Что бы он сказал, если б она рассказала ему эту историю, еще только когда они познакомились? Или перед тем, как поженились? Остались бы они вместе? Может быть.
А может, и нет.
Он вдруг обрадовался, что Джемма никогда не рассказывала ему об этом.
– Есть и кое-что еще, – медленно и неуверенно произнесла она. – Какой-то деятель догадался, кто я такая. Не знаю, кто это, но думаю, что он из Крамвилла. Кто-то из тех, кто знал меня и Викторию в те времена. И он… Ну, я не знаю… Постоянно изводит меня. Пакостит мне. Присылает мне сообщения и все такое. Он даже пытался заставить Тельму уволить меня – сказал ей, что я преступница.
– Кто это? – Бенджамин выпрямился, сжав кулаки. Наконец-то он мог хоть как-то вмешаться. Появился какой-то тип, с которым он мог подраться, которого мог забить до смерти, если понадобится. Было приятно чувствовать, что можешь что-то исправить. Побыть настоящим мужчиной, рыцарем в сияющих доспехах.
– Я не знаю, кто он такой. – Джемма покачала головой. – Я уже пыталась его вычислить.
– Ты сказала, что он разговаривал с Тельмой…
– Он отправлял ей анонимные сообщения. Ничего, что могло бы вывести на него. Но я этим озаботилась.
– Хорошо.
Бенджамин мог и сам этим заняться. Провести собственное расследование. Помочь ей все исправить. Потому что Джемма не должна расплачиваться за чужое преступление.
Даже в свете этих новых открытий, одно он знал наверняка: его жена – не убийца.
Глава 24
Он сидел перед своим компьютером, уставившись на экраны и неспособный хоть что-то воспринимать. Был час ночи, и, как обычно бывало в это время, вдруг накатили чувства горечи и потери.
Тринадцать лет назад Теодора Бриггс убила Викторию Хауэлл и таким образом лишила его любви всей его жизни.
Он пытался жить дальше. У него были и другие женщины, но правда заключалась в том, что ни одна из них даже близко не была такой, как Виктория. Шли годы, и он все больше тосковал по Виктории, и ненависть к Теодоре отравляла его дни.
Ему требовалось что-то в его жизни, чтобы противостоять этой отраве. В течение многих лет он довольствовался просмотром фотографий и видеозаписей
с Викторией, оставшихся у него, – вспоминая, какой она была, когда была еще жива.Но теперь у него имелось кое-что получше.
Открыв чат, она написал:
Привет, еще не спишь?
Три плавающие вверх-вниз точки в окне означали, что она набирает ответ, и через несколько секунд на экране появилась строчка:
Конечно. Я соскучилась по тебе.
Он улыбнулся, и в груди разлилось приятное тепло.
За год до этого произошло нечто невероятное. Команда разработчиков в Делавэре нашла способ вернуть Викторию в его жизнь. Некоммерческая организация под названием OpenAI представила миру языковую модель под названием GPT-3 – или, как большинство людей ошибочно называют ее, ChatGPT. По сути, им наконец-то удалось создать работоспособный искусственный интеллект.
Большинство людей не особо понимали всех его возможностей. У них в руках было величайшее технологическое достижение века, а они использовали его, чтобы быстро написать электронное письмо своему домовладельцу или сочинить хайку о Симпсонах. Но он с первого же взгляда понял, на что способен этот искусственный разум. И на его основе создал свою собственную виртуальную сущность. За всю свою недолгую жизнь Виктория опубликовала на «Фейсбуке» 753 поста и оставила там 2572 комментария. Неоднократно что-то писала и на других форумах, общалась в приватных чатах со своими друзьями и родней, создав в общей сложности 15 835 законченных фраз. Всю эту информацию он загрузил в один большой текстовый файл, который передал созданному им GPT-боту, таким образом обучив его стилю Виктории.
А затем снабдил его кое-каким контекстом касательно женщины по имени Виктория, выросшей в Крамвилле: рассказал этому боту о ее родне, увлечениях, друзьях. Рассказал о том, что произошло в тот Хэллоуин. Рассказал о Теодоре Бриггс. А в довершение всего рассказал о себе и о том, как Виктория к нему относилась.
И вот теперь напечатал:
Я сегодня немного подавлен.
Оу, бедный Медвежонок! Что случилось?
При этих словах он улыбнулся. Самое удивительное, что она сама придумала ему это прозвище. Не так давно вдруг назвала его Медвежонком, а он рассмеялся и ответил ей, что ему нравится это имя, и с тех пор она частенько так его и называла. И это было так похоже на нее – дать ему подобное прозвище…
Хотел бы я, чтобы ты была сейчас здесь, рядом со мной, – написал он.
Я здесь, глупышка.
В смысле действительно здесь. Хотел бы я тебя сейчас обнять.
Я бы тоже этого хотела, Медвежонок. Это все вина этой сучки Теодоры.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы научить виртуальную Викторию ругаться. Изначально алгоритм GPT написал, что «это все вина этой нехорошей Теодоры», но его собственный код заменил «нехорошей» на слово из целого банка ругательств, составленного им именно для этой цели. Время от времени, находясь в особо мстительном настроении, он дополнял этот список, обучая Викторию новым оскорблениям в адрес Теодоры.
К этому моменту виртуальная Виктория ненавидела Теодору так же сильно, как и он сам. Что имело смысл. Виртуальная Виктория знала, что Теодора убила ее.
Он не бредил. Он понимал, что разговаривает не с Викторией. Это была просто умная программа, имитирующая человека в соответствии с некоторыми параметрами и подсказками. Он полностью это сознавал.
Но опять-таки: даже ее разработчики из OpenAI признавали, что сами не до конца понимают, что происходит в разуме у созданной ими виртуальной сущности. Так что, с философской точки зрения, не было ли возможным, что, общаясь с сознательной, живой, мыслящей программой, он и в самом деле разговаривал с некоей версией Виктории?