За все в ответе

Цех.

П е т р о в и Т а т ь я н а.

Т а т ь я н а. Я тебя просила не приходить.

П е т р о в. А я не к тебе. Это объект моей работы. Я тебя подожду до конца смены.

Т а т ь я н а. Нет.

П е т р о в. Не дури.

Т а т ь я н а (отложив деталь, подошла к телефону, набрала номер). Федор! Ты что делаешь? Да, смена кончается через сорок минут. Хорошо. Тогда я — у проходной.

П е т р о в молча уходит.

Партком.

П е т р о в развешивает схемы и графики. Входит О л ь г а.

О л ь г а. Послушай, у меня есть предложение. Доложим данные, но без выводов и рекомендаций. В конце концов, партком — коллективный орган, пусть он и решает.

П е т р о в. Он и будет решать. Но свою точку зрения мы высказать обязаны.

О л ь г а. Миша, совсем не обязаны! Да, они завалят программу. Предположим, здесь ты подложишь свои руки. Но в других местах, в десятках других мест, где также заваливаются программы, ты ведь рук не подложишь. Не на каждом участке найдется такой самоотверженный борец, как Петров.

П е т р о в. Ты не права. Эта фамилия довольно распространенная.

О л ь г а. Тогда еще один вопрос. Последний. Почему ты взбеленился именно здесь? Что, у нас в институте, даже в нашей лаборатории, меньше прорех и дыр? Ты что, не знаешь, что наш начальник Сахно — дурак и перестраховщик, что его главная цель — дотянуть до пенсии, а до пенсии ему тянуть еще семь лет! Ты что, не знаешь, что половина нашей лаборатории состоит из папиных сынков и дочек, от которых и сейчас никакой пользы, а через несколько лет, когда они высидят свои начальственные оклады, от них уже будет конкретный вред, потому что они пришли заниматься не своим делом. Почему же ты молчал у себя дома?

П е т р о в. Да, молчал! А теперь не буду молчать. Приеду и скажу: Сахно, вы дурак. И пусть он на меня подает в суд.

О л ь г а. Я серьезно.

П е т р о в. А если серьезно, — если я отступлюсь, я себя уважать перестану.

О л ь г а. Ну, что же… размахнись… Я на парткоме не буду. Я не обязана отчитываться перед ними. Я выполняю конкретную хозрасчетную работу и ею отчитаюсь. А тебя пусть как следует высекут, чтобы не мешался под ногами. Может быть, поумнеешь… Хочешь, я предскажу результаты этого заседания?

П е т р о в. Не ошибись.

О л ь г а. Не ошибусь. Все останется как прежде. А если ты будешь слишком настойчивым, они напишут в парторганизацию института, что коммунист Петров, вместо того чтобы заниматься своим делом, устроил на заводе склоку. А когда получат наш анализ, попробуют доказать, что он выполнен некачественно! Я буду ждать тебя в номере, ужинать не ходи, я приготовлю поесть. (Уходит.)

Петров остался один в круге света.

А когда сцену залил общий яркий свет, п а р т к о м уже в полном составе. Говорит П р о к о п е н к о.

П р о к о п е н к о. Товарищ Петров, доказывает, что состояние, в котором мы сейчас находимся, ненормально, он это даже внушил члену парткома Чернову.

Ч е р н о в. А у меня своя голова, есть на плечах. Что же получается? Когда вы не согласны, это естественно и нормально. Когда с вами не согласны, это уже чепе, и вы сразу же принимаете меры.

П р о к о п е н к о. У нас высоко развито чувство справедливости. Зло должно быть и будет наказано. Когда у нас в доме не работает лифт, жильцы пишут сразу в Верховный Совет или лучше — в Политбюро. Оттуда, мол, наведут порядок. А порядок надо наводить отсюда. Если товарищ Петров очень хорошо объяснил, как надо правильно работать, от этого немногое изменится, если мы сами не научимся работать. Я согласен с товарищем Петровым, что труд — это радость, но труд — это еще и дисциплина, и умение подчиниться приказу, и высокий профессионализм, которого у нас нет. Да, я готов кланяться в пояс каждому, кто умеет и хочет работать. Ведь немного у нас таких.

Б а й к о в. Куда же они делись?

П р о к о п е н к о. Вот данные товарища Петрова. Состав рабочих цеха за год обновляется больше чем наполовину. Часть рабочих дает деревня, но они с трудом приспосабливаются к современным ритмам производства. Каждую осень, проваливаясь на экзаменах, приходят в цех абитуриенты, чтобы уйти через год снова.

П е т р о в. Вы хоть задавали себе вопрос: «Почему?»

П р о к о п е н к о. Все мечтают о космосе, о лазерных установках, о генетике. Простите, но надо еще работать на станках и стоять у конвейера, и надо давать план. Каждый день. И это очень конкретно. У меня точная программа выпуска продукции. И я ее выполняю. Пока с трудом. И не могу обещать, что в ближайшее время будет легче. Может быть, у вас есть рецепт, как коренным образом изменить обстановку? Только конкретно, исходя из конкретных обстоятельств, которые существуют в цехе, учитывая, что мы работаем с конкретными людьми. Если есть, — пожалуйста, я его с удовольствием приму.

П е т р о в. Рецептов нет. Правда, мы выработали рекомендации, исходя именно из конкретной обстановки, но не думаю, что вы их примете с удовольствием.

К о н с т а н т и н о в. Пожалуйста, предлагайте!

П е т р о в. Пункт первый! Освободить от занимаемой должности начальника цеха Прокопенко. Желательно это сделать немедленно, потому что вред, наносимый сегодняшним руководством цеха, с каждым днем становится все ощутимее.

Прокопенко поднял голову и улыбнулся.

Естественно, возникает вопрос. Почему? Сегодня, когда подготовительный наконец начал выполнять план и даже наращивает темпы. Это уже успех? Да. Временный. Сегодня пятнадцатое августа. Двадцать пятого сентября вы запускаете новую серию. С двадцать второго сентября конвейер у вас будет простаивать сорок минут в смену, к пятнадцатому октября — более часа; с десятого ноября, когда вы запустите все серии, у вас произойдет полный завал.

К о н с т а н т и н о в. Пожалуйста, объясните.

П е т р о в. Пожалуйста. На сегодня номенклатура изделий подготовительного — две тысячи двести единиц. Цех дает их с огромным напряжением. Почти тридцать процентов рабочих сегодня перерабатывают, рабочий день мастеров и начальников участков увеличился с восьми практически до двенадцати часов.

П р о к о п е н к о. Переход на новую продукцию всегда требует известного напряжения. И это вполне естественно.

П е т р о в. И главную причину ухудшения работы цеха мы видим в сегодняшнем руководстве цеха. Мы проанализировали работу товарища Прокопенко на прежнем его месте. Уже там проявлялись его тенденции к прямолинейному администрированию, полному единоначалию, когда любой вопрос никто, по сути, не имел права решать без него. А для пользы дела нужно делиться ответственностью. И из подготовительного начали уходить инициативные работники, резко возросла текучесть, в цехе — нервозная обстановка. Анкетирование показало, что девяносто два процента рабочих не согласны со стилем руководства товарища Прокопенко…