Заброшенный в природу

Кто знает, сколько бы все это длилось, если бы после целого ряда восклицаний, на которые никто не обращал внимания, мы бы не заметили самого невзрачного человека, какого я когда-либо видел в жизни и с кем мог бы сравниться разве что только его спутник. Эти личности выглядели настолько нелепо, что я просто отказываюсь их описывать. К тому же они были вооружены, что в первую минуту заставило меня подумать, будто это артисты, заглянувшие сюда сразу после бурлеска. Но, как оказалось, это был местный шериф и его помощник.

— Льюис, — сказал шериф. — До каких пор я буду делать вам замечания? На вас снова поступили жалобы.

— Не может быть! — воскликнул сеньор Льюис.

— Вот что здесь написано, — сказал шериф и развернул какой-то свиток. Немного посмотрев в него, он откинул голову назад и прищурил глаза. За этим последовала длинная пауза, во время которой шериф и его помощник молча смотрели на свиток, а все посетители таверны, притихнув, напряженно смотрели на них. Неожиданно шериф быстро перевернул свиток и повторил: — Вот что здесь написано: «Жалоба на Тимоти Льюиса и Джона Баркера от имени…» впрочем, имя я не стану называть… «Сэр, эти двое держат свой табачный магазин всю ночь открытым. Они топят печь, но печной трубы у них нет. Они позволяют себе пить спиртное и продают его без лицензии, что беспокоит и раздражает жителей всего квартала. Подпись: Джек Свифт, торговец».

— Ну, — поднял голову шериф, — что вы на это скажете, господа?

— Наглая клевета! — воскликнул мистер Льюис. — Ложь от первого до последнего слова!

— Какая же это ложь! — возмутился шериф. — Разве вы не торгуете всю ночь в вашей табачной лавке?

— У нас есть разрешение, — отозвался мистер Баркер. — Мы платим в городскую управу по шесть лир в месяц, сэр. На эти деньги можно накормить толпы голодных сирот.

— Вот именно, сэр, — подхватил и мистер Льюис. — А куда уходят эти деньги, сэр?

— Уходят куда надо, — жестом остановил их шериф. — Вы лучше ответьте, в вашем магазине продается алкоголь? На который у вас нет лицензии?

— Ложь! — воскликнул мистер Льюис. — Все джентльмены приносят выпивку с собой. Разве я могу запретить им приносить с собой то, что они пожелают? Я ведь торговец, сэр, а не охранник.

Послышался одобрительный гул голосов: — Не охранник, да, он не охранник!

«А вот это ошибка!» — подумалось мне. Но сеньор Баркер, словно прочитав мои мысли, поторопился сказать:

— Но мы рады всем посетителям. И охранникам тоже.

— Даже больше других, — добавил мистер Льюис и кивнул.

— Прошу вас к нашему столу, — продолжил мистер Баркер, обращаясь к шерифу. — Там мы сможем все спокойно обсудить.

Мне показалось, что шериф только того и ждал, потому что тут же направился к нам. Стоит ли говорить, что спустя некоторое время все было оговорено и улажено. А как это было сделано, не столь уж важно. В Испании все происходит таким образом. Ведь сказал же доктор Монардес по поводу некоторых моих опасений, когда мы ехали в Англию: «В Англии нет людоедов, никто нас не съест». И был прав.

Но, разумеется, мы отличаемся друг от друга. Этот глупый шериф непонятно как завел разговор о Непобедимой армаде и о том, как англичане ее потопили.

— Что за глупости вы говорите! — не выдержал я. — Да ее специально направили, чтобы вы ее потопили.

— Как это? — удивился шериф.

— Сеньор, — сказал я, — эту армаду держали в португальском порту два года без всякого надзора. Вы знаете, что значит поставить на якорь в португальском порту и держать два года без всякого надзора?! Боже мой! Я думаю, что у вас нет ни малейшего представления об этом. Каждый тащил все, что попадет под руку. Мой друг построил себе дом из досок армады. До сих пор португальцы продают рубашки, сшитые из парусов армады. У меня самого есть такая рубашка.

— Но сейчас-то они лгут, что рубашки — те самые, — вмешался доктор Монардес, — просто такие считаются сувениром и продаются дороже.

— Да, это так, — согласился я. — Но вначале было иначе. Поверьте мне, сеньор, если бы это был английский флот, то после двух лет стоянки в Португалии он вообще не смог бы выйти из порта. А испанская армада не только вышла, но и плавала.

— И вообще вашим людям не нужно было ее преследовать, — снова вмешался доктор Монардес. — Она бы и сама потонула.

— Извините, но я вообще не понимаю, как воспринимать ваши слова. Как такое вообще возможно? — удивился мистер Шифт.

— По сути все очень просто, сэр, — ответил я. — В один прекрасный день сеньор де Лека отказался давать деньги на содержание армады, и вскоре они уже не знали, что с ней делать. Наконец решили погрузить на корабли всякий хлам и отправить в открытое море, чтобы там корабли потонули сами. Им хотелось немного очистить Испанию. На корабли погрузили кастильский сброд, разных там мятежных аристократов, был там и Лопе… Вам доводилось слышать о Лопе?

— У меня что-то вертится в голове, — ответил сеньор Джонсон.

— Лопе де Вега. Тот самый, который за один год написал четыреста двадцать пьес.

— Не может быть! — воскликнул мистер Джонсон. — Абсолютно невозможно!

— Ха! — насмешливо выкрикнул доктор Монардес. — Просто вы его не знаете. Мне иногда кажется, что вся армада была построена только для того, чтоб избавиться от Лопе де Веги.

— Да, — подтвердил я. — Мы когда узнали о гибели армады, вздохнули и сказали: «Всё, с Лопе покончено!» Ан нет! Именно он выжил и вернулся.

— И все еще пишет по четыреста двадцать пьес в год? — спросил сеньор Джонсон.

— Нет, — признался я. — Сейчас всего по сто-двести.

— Ну, значит есть польза от случившегося, — сказал шериф и отпил из рюмки, по-моему, уже третьей. — Законы, господа, должны соблюдаться. Нужно подчиняться вышестоящим лицам, и их приказы нужно выполнять. Даже если кажется, что они совершают ошибку, они всегда себе на уме и оказываются правы. Разве не так? — обратился он ко мне.

Я немного помедлил, не зная, что сказать, но потом сговорчивость взяла верх, и я кивнул, разведя руки в стороны в знак согласия:

— Конечно же так.

Зв. СЛЕДУЮЩИМ ЛЕТОМ

— Смотри, что я вычитал у одного северного философа, — обратился ко мне доктор Монардес, — «Тот, кто не готов умереть за что-то, не должен жить!» Представляешь?

— Не может быть! — возмутился я.

— Вот, смотри сам, — ответил доктор, показывая мне книгу.

И правда, именно так там и было написано.

— Чушь какая! — воскликнул я. — Тот, кто готов умереть за что-то, абсолютный болван!