Забытая жизнь

— Да, профессор Бербидж сообщала детям чародеев и волшебников сведения о маглах… Объясняла, что они не так уж и сильно отличаются от нас…

Один из Пожирателей смерти плюнул на пол. Чарити Бербидж снова повернулась лицом к Снейпу:

— Северус… пожалуйста… пожалуйста…

— Молчать! — Том снова взмахнул палочкой Малфоя, и Чарити умолкла, словно ей в рот засунули кляп. — Однако грязнить и развращать сознание детей чародеев профессору Бербидж было мало, поэтому на прошлой неделе она напечатала в «Ежедневном пророке» страстную статью, посвященную защите грязнокровок. Волшебники, говорит она, должны принять в свои объятия этих людишек, крадущих наши знания и нашу магию. Вырождение нашей чистой породы, уверяет профессор Бербидж, есть вещь самая желательная… она была бы лишь рада, если бы все мы спаривались с маглами… или же, вне всяких сомнений, с оборотнями…

На этот раз никто не засмеялся, ибо в голосе Реддла звучали безошибочно узнаваемые гнев и презрение. Чарити Бербидж в третий раз повернулась лицом к Снейпу. Из глаз её струились, стекая на волосы, слезы. Снейп безразлично смотрел на ее лицо, снова отворачивавшееся от него.

— «Авада Кедавра»!

Полыхнул зеленый свет, осветив каждый угол гостиной.

Чарити рухнула на стол, ударившись о него с такой силой, что он затрясся и затрещал. Несколько Пожирателей смерти отпрянули, прижавшись к спинкам своих кресел. Драко и вовсе упал на пол.

— Нагайна, — негромко произнес Том, и огромная змея соскользнула с его плеч на полированную поверхность стола. — Кушать подано!

Когда находишься рядом с такими, как Пожиратели, сам того не замечая становишься таким же, бесчеловечным, холодным и непробиваемым.

Я убрала руки со стола и просто молчала, смотря на мертвое тело.

— Значит, захват Министерства, — сказала я, стоя возле камина, когда все Пожиратели разошлись.

— Да, дорогая моя, — ответил Том и подошел ко мне. — Но сначала мне нужно убить мальчишку, и я надеюсь на твою помощь.

— Я бы не помогла тебе, даже будь ты последним из живых, ползущим в изнеможении прося о помощи. Нет! Я бы поставила себе стул, взял бы бутылку огневиски и понаблюдал бы за исходом…

— Неужели тебе нравится, когда тебя принуждают? — возмутился Том и, сжав рукой мою шею, припал к моим губам. Я оттолкнула его.

— Решил заполучить мировое господство?

— Мировое господство — такая некрасивая фраза, любовь моя, — сказал Том. — Предпочитаю называть это мировой оптимизацией.

— На сей раз решил, откусила кусок не по зубам!

— Тем интересней… — ответил Том, пронзительно посмотрев на меня, я знала, что он собирался сделать. — Любовь моя.

— Я ухожу из Министерства, — поставив щит, заявила я. — Там все прогнило и пропиталось насилием!

— Не смеши меня, — мерзко засмеялся он. — Насилием все пропитано. И оно в нас. В наших жилах. Ведем войны, приносим жертвы, убиваем, грабим и рвем плоть этих жалких маглов. А все потому, что Боже дал нам насилие, чтоб его же и прославлять.

— Я думала, Бог дал нам мораль.

— Чище морали, чем эта буря, нет. Да и вообще морали нет. Главное вот что — кто из нас сильнее: я или ты.

— Ты… жестокий, манипулирующий ублюдок. Это всё часть твоего замысла? Это всё для тебя игра, не так ли? А? И что же надо сделать, чтобы тебе угодить?

— Стать моей не только телом, — ответил Том. — Иначе…

— Никому не победить, какой в этом смысл? Какой в этом смысл, мать твою, Том?

— Завоевать Министерство, — воскликнул Том. — Власть, любовь моя!

— Том, ты классический социопат, — фыркнула я. — И я не собираюсь помогать тебе в этом, если ты не понял, я против насилия!

— Да хватит! — отрезал Том. — Насилие у тебя в крови, Арианрода. Я это знаю, потому что и в моей оно есть. Если бы не было сдерживающего фактора в виде общества, и я бы мешал тебе утолить голод, ты бы раскроила мне череп камнем и сожрала мою плоть.

— Я знаю, что ты обо мне думаешь, Том, — возразила я. — Ты думаешь, что я просто кукла. Кукла, которой ты можешь управлять по своему желанию. Ты ошибаешься. Сильно ошибаешься. Твое мнение обо мне устарело.

— Какая блестящая отповедь, — сказал Том. — Ты решила, что сможешь противостоять мне, Арианрода?

— Ну кто я такая, чтобы тебе быть помехой, — усмехнулась я. — Ты погубишь себя сам! — Сказав это, я сразу же вылетела из зала и трансгрессировала.

В газете, на первой странице которой коротко сообщалось об отставке преподававшей в Хогвартсе магловедение Чарити Бербидж, мне нужно было только одно. Открыв ее на десятой странице, я уселась за стол, чтобы перечитать статью, которую искала.

Элфиас Дож «ПАМЯТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА»

«Я познакомился с Альбусом в одиннадцать лет, в первый наш хогвартсовский день. Приязнь, возникшая между нами, несомненно, объяснялась тем, что в школе мы оба ощущали себя чужаками. Я перед самым приездом туда переболел драконовой оспой, и, хотя был уже незаразен, моя рябая, зеленоватого оттенка физиономия популярности мне среди учеников отнюдь не прибавляла. Что касается Альбуса, он появился в Хогвартсе обремененным нежелательной известностью. Едва ли не за год до того отца Альбуса, Персиваля, посадили в тюрьму за жестокое, подробно описанное в прессе нападение на трех молодых маглов.

Альбус никогда не пытался отрицать, что его отец (которому предстояло скончаться в Азкабане) повинен в этом преступлении. Напротив, когда я набрался храбрости и спросил его о случившемся, он сказал, что считает отца повинным в преступлении. Однако рассказывать что-либо об этом прискорбном инциденте Дамблдор отказывался, хоть многие и пытались втянуть его в такой разговор. Кое-кто склонен был восхвалять поступок его отца, полагая, что и Альбус тоже ненавидит маглов. Но они сильно заблуждались. Всякий, кто знал Альбуса, подтвердит, что он не питал к маглам даже малейшей неприязни. На самом деле из-за решительных выступлений в защиту прав маглов Альбус нажил в дальнейшем немало врагов.

Впрочем, прошло лишь несколько месяцев, и известность, приобретенная Альбусом, затмила известность его отца. К концу первого учебного года его уже называли не сыном маглоненавистника, но ни больше ни меньше как самым блестящим учеником, какого когда-либо видела наша школа. Те из нас, кому выпала честь стать его друзьями, приобрели очень многое, всего лишь наблюдая за ним, — не говоря уж о помощи и поддержке, на которые он никогда не скупился. Много позже он признался мне, что даже тогда считал работу учителя величайшей радостью в жизни.

Альбус не только получал все почетные награды, какие были учреждены школой, очень скоро он вступил в деятельную переписку с самыми знаменитыми волшебниками того времени, включая прославленного алхимика Николаса Фламеля, известного историка Батильду Бэгшот и теоретика магии Адальберта Уоффлинга. Несколько написанных им статей были приняты к публикации такими научными журналами, как „Трансфигурация сегодня“, „Проблемы чароведения“ и „Практика зельеварения“. Все полагали, что Дамблдора ожидает блестящая и стремительная карьера, единственный вызывавший споры вопрос состоял в том, когда именно он станет министром магии. В последующие годы часто ходили разговоры, что он вот-вот займет этот пост, однако подобного рода амбиций Дамблдор никогда не имел.