Забытый август

– А сколько лет вашему Пахану?

– Семнадцать.

– Он в меня очень влюблен?

– Откуда я знаю!

– А почему вы все его боитесь?

Я не знал, что ответить ей.

– Он нахал страшный, - продолжала Неля.
– Руки распускает. Вы все его боитесь. Я знаю.

– Мы не боимся, - возразил я.

– Дети вы, вот что я тебе скажу, - перебила она.
– Глупостями занимаетесь. У меня есть знакомые мальчики. Они совсем по-другому себя ведут. А им столько же лет.

– Мы на яхтах будем плавать, - сказал я.
– На настоящих яхтах в открытом море.

Она посмотрела на меня недоверчиво. Потом вдруг спросила:

– А ты стихи писать можешь?

Я соврал, что могу.

– Дашь мне почитать?
– Она села за стол и взяла в руки "Геометрию".

Я обещал дать и тоже сел за стол.

Мы занимались два часа.

Потом я побежал на свалку. За последние дни здесь появилось еще несколько куч с гранатами "лимонками", противогазами. Среди них мы надеялись найти годные к употреблению.

На свалке шел бой. Наши гнали ребят из дома железнодорожников. Их было человек пятнадцать, наших чуть побольше.

Я подоспел вовремя. Наскочил с тыла и заорал: "Бей железнодорожников!" Они задрапали еще быстрее и попрятались, Я несколько раз врезал одному толстяку. Он задержался, чтобы мне ответить, и мы захватили его в плен. Он сильно сопротивлялся, пришлось скрутить ему руки и перевязать ремнем за спиной. А чтобы он ногами не лягался, посадили его на землю. Он обозвал нас гадами и сказал, что мы хуже фашистов.

Мне показалось, что я его откуда-то знаю.

– Сам ты фашист!
– сказал я.
– Чуть глаз мне не выбил.

– Замолчи лучше, а то хуже будет, - пригрозил ему Хорек.
– Вам сколько раз говорили, чтобы вы сюда не ходили!

– Это не ваша свалка, городская. Сюда весь город может ходить.

– Весь город может, а вы нет, - сказал Хорек.
– Мы же не лезем к вам в парк.

– Пожалуйста, лезьте, - возразил толстяк.
– Там всем места хватит. Кто вас не пускает?

– Нам ваш парк не нужен, а вы не ходите на свалку.

– Это не ваша свалка, - упрямо повторил толстяк. И тут я вспомнил, что видел его на бульваре. Это он учился плавать на веревке.

– Наша не наша, но мы ее заняли, - сказал Хорек.

– Может, вы заодно весь город займете?
– спросил толстяк.

– Это не твое дело, И передай своим, что в следующий раз худо будет, если поймаем вас здесь.

– Ничего вы не можете нам сделать! Мы же вас не трогаем. Пожалуйста, приходите в наш парк, играйте сколько хотите.

– Не нужен нам ваш парк!
– твердил Хорек.
– Сколько раз тебе повторять? Заладил одно и то же. Сейчас получишь как следует.

– Я же говорю: вы фашисты!

– Ну, что будем с ним делать?
– спросил нас Хорек.

– Врезать ему надо, чтобы знал наших, - предложил Качан.

– Может, ноги ему завяжем?
– предложил Хорек.
– Пусть полежит на солнышке!

– Солнечный удар может быть, - сказал я.

– Они наши враги, - Хорек посмотрел на меня сердито.
– А врагам пощады нет.

В это время "железнодорожники" появились из-за своих укрытий в разных концах свалки и начали наступление. Их стало больше, наверное, получили подкрепление. Хорек оценил обстановку и решил отпустить толстяка.

– ...А ты знаешь, где я был?!
– спросил я у Рафика.

Он, конечно, не догадался. Я хотел поморочить ему голову, но не выдержал и признался, что был у Нели целых три часа. Он не поверил. Я поклялся мамой.

– А что вы делали?

– Разговаривали. Оказывается, у нее глаза серые, а у меня карие. Она сама сказала.

– А я три патрона нашел. Взорвать можно, - похвалился в ответ Рафик.

– Это хорошо, - сказал я, - но есть дела поважнее.

– Какие?

– Я вот что решил: что мы, дети, что ли, только глупостями занимаемся? Надо в яхт-клуб записаться.

– А Пахан?

– Разрешит. Мы же из отряда не выходим? Зато загорим, мускулы накачаем. В открытое море в поход будем ходить с ночевкой на каком-нибудь острове. Ружье с собой возьмем, костер разожжем. Ты хочешь записаться?

Рафик сказал, что очень хочет, но боится погореть, как Леня. Оказывается, его опять топили, пока я был у Нели.

Уже поздно вечером, идя домой, я увидел во дворе Пахана. Он сидел на табуретке рядом с кроватью Хорька. Меня они не видели из-за байкового одеяла, которое Хорек пришпилил к спинкам своей кровати от дождя. Я боялся пошевелиться: потом ведь не докажешь им, что оказался рядом случайно, подумают, что специально подслушиваю.

– ...Цыганка гадала, - сказал Пахан, - на исполнение желаний. Надоел мне твой отряд... Мне разве жратва нужна? Время же идет, сколько ждать можно?

– Уже мало осталось, - зашептал в ответ Хорек.
– Она почти совсем согласна. Это мать ее против тебя.

– Врешь ты все. Ты когда обещал?

– Ты ей нравиться, я знаю.

– А какой толк? Надо мной ребята смеются, что с малышней связался...

Они, наверное, еще долго говорили бы, если бы тетя Зарифа не крикнула, чтобы Хорек шел спать. Пахану пришлось уйти...

15 августа

Сегодня вместе с Юркой и Рафиком мы вытащили из нашего книжного шкафа все, какие у нас есть, книжки со стихами. Юрка полистал их и отобрал несколько стихотворений. Для Нели. Он прочитал вслух несколько строчек. Все они были про любовь. Я начал переписывать стихи в блокнот.

– Надо несколько ошибок сделать, - посоветовал Рафик, - а то догадается, что не ты писал.

– Напиши сверху: "Посвящаю Неле Адамовой", - сказал Юрка.

– На всех?

– Да. И скажи ей, что это самые последние твои стихи, которые ты специально для нее написал. А про это, - он ткнул пальцем в одно из стихотворений, - скажи, что сегодня ночью написал. Всю ночь не спал из-за него.

– Слишком взрослые стихи и любовные какие-то...
– сказал я.

– А какие ты хочешь?

– Ну, про природу, про Родину или про фронт...

– Ты же не Пушкин, - сказал Юрка.
– Зачем тебе про природу?

– Она же смеяться будет, - я прочитал несколько строчек из стихотворения, которое переписывал.
– Такие стихи пишут возлюбленным.

– А она тебе кто?
– спросил Юрка.
– Ты же сам говоришь, что любишь ее. Правильно?

– Но она ничего не знает - и вдруг сразу такие стихи.