Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

– Ну, как хочешь, - обиделся Юрка.
– А я считаю, что надо взять на абордаж, потому что наступил решающий момент.

Я прочитал вслух еще одно стихотворение, как мелькает в весеннем саду фигура любимой в прозрачной одежде.

Рафик рассмеялся. Даже Юрку это стихотворение смутило немного.

– Ты же сам наврал ей, что пишешь стихи,- сказал он.
– Тебя же никто за язык не тянул.

– Тянул не тянул, но такие стихи я ей не понесу, - я отодвинул от себя книги и блокнот.

– Ну, тогда она никогда не узнает про твое отношение

к ней, - махнул рукой Юрка.
– Так и будете играть в прятки.

Но Юрка ошибался. Она все узнала. По тому, как она посмотрела на меня, впустив в дом, я сразу понял - что-то случилось.

Она опять была одна. На столе лежала раскрытая тетрадка, в которой я писал выводы теорем, "Геометрия" и билеты. Продолжая странно смотреть на меня прищуренными глазами, она показала на стул.

Я сел.

– Напиши что-нибудь в тетрадке, - почти приказала она.

– Что написать?

– Ну, напиши: "Сегодня хорошая погода..." Дай-ка сюда, - сказала она, когда я вывел последнюю букву.
– Так я и знала.

Она торжествующе посмотрела на меня, потом нахмурилась, вытащила из кармана какой-то лист бумаги.

– Это ты писал?

Она держала в руках дурацкое письмо, которое я подложил ей на бульваре. Письмо, которое начиналось словами: "Любовь моя, вот уже несколько месяцев я тоскую по тебе..."

– Отпираться нет смысла, - сказала она.
– Почерки совпадают.
– Она приложила письмо к тетрадке с моими словами о погоде.

– Ну, ты писал?
– еще раз спросила она.

Я кивнул. (Зачем я послушался Юрку?!)

– Какая гадость!
– Она бросила письмо на стол.
– И тебе не стыдно?!

Я молчал, уставившись в стол.

– Ты что, сумасшедший?
– спросила она вдруг совсем не строгим голосом.

– Почему?

– Откуда я знаю, почему! Очень странное письмо. Нормальные люди так не пишут. Мне разные письма писали, но такого никогда не было... Ты правда любишь меня?

Я молчал.

– Ты что, и занимаешься со мной поэтому?

– Нет, - сказал я.

– Ну, теперь все равно мы уже не сможем заниматься.

– Почему?

– Как мы можем заниматься после того, что произошло? И мама будет против, если узнает. Я молчал.

– Может, ты хочешь, чтобы я скрыла все от мамы? Я кивнул.

– Значит, ты хочешь, чтобы все осталось в тайне? Я опять кивнул.

– Тогда обещай, что никогда больше не будешь об этом говорить или писать. Никогда! Обещаешь?

– Обещаю.

– Я подумаю, - сказала она.
– А ты дай слово, что вечно будешь хранить эту тайну.

– Клянусь мамой.

– И не забывай, что я старше тебя на целых полгода. Тебе нужна другая девушка, помоложе. И вообще тебе еще рано думать о таких вещах.

Я наконец оторвал взгляд от стола и посмотрел на нее.

– Конечно, приятно, что ты меня любишь, - сказала она, - но между нами ничего быть не может. Это исключено.

– Почему?

– Не задавай глупых вопросов. И прекратим разговоры на эту тему.

А то я не приглашу тебя на свой день рождения. Я посмотрел на нее удивленно.

– Завтра мне исполняется пятнадцать лет, - важно сказала она.
– Я тебя приглашаю. Но только не опаздывай. Все соберутся в семь.

Она взяла со стола злополучное письмо, сложила его и спрятала в карман.

... Сын полка весь день опять был в части. У них проходило какое-то учение. Он, точно, связист. С тутового дерева я видел, как он бегал по территории с полевым телефоном, разматывая на ходу кабель.

Вечером он белил стены своей комнаты. Со двора в окно было видно, как он вылез на деревянную лестницу и водил короткой кистью по стене. Слышны были голоса управдома и дворничихи Чимназ. Управдом разговаривал с ним, как со взрослым.

– Это правильно, - говорил он.
– Я понимаю: хороший боец трудностей не боится... А в восемь ноль-ноль прошу на собрание в мой подвал. Всех жильцов собираем.

Он что-то еще добавил негромко и рассмеялся.

– У меня дома одеяло хорошее, - сказала Чимназ, - стеганое. Я принесу вечером.

– Спасибо, тетя, - сказал сын полка.
– Я всем обеспечен. Зачем же из дому нести?

– А мне не жалко, - сказала Чимназ.
– Оно шерстяное, тепло хорошо держит.

Сын полка еще раз сказал ей: "Спасибо". Управдом и Чимназ вышли во двор. Увидели меня.

– Этот, - сказала Чимназ.

– Что - этот?
– тихо, чтобы не слышал сын полка, спросил я, но на всякий случай отошел на несколько шагов. Управдом начал орать:

– Я сколько раз говорил: под окнами камнями не бросайтесь.

Я попросил его не кричать, сказал, что камнями не бросался. Тут заорала Чимназ:

– Ты разбил! Я сама видела. Садых подтвердить может. На ее крики во двор вышел сын полка.

– Ладно, Чимназ, не кричи, - вдруг спокойным голосом сказал управдом. Заставим родителей вставить. Они ушли.

Сын полка посмотрел на меня и опять вошел в дом. Как я мог заговорить с ним после этой глупой истории?

17 августа

Оказалось, что мне не в чем идти на день рождения: брюки в пятнах, на коленях вытянулись и цвет потеряли, туфли тоже ободранные, каблуки сбиты.

Туфли смазал вазелином. Брюки мама постирала и погладила. Сели немного, но на коленях перестали пузыриться. Рубашку надел папину, с длинными рукавами, запонками и отдельным воротником. Папа сказал, что к ней галстук нужен. Я не согласился.

...
– Как же галстук без пиджака?

Мама сказала:

– Ничего. Можно и без пиджака, а то видно, что воротничок отдельный.

Начали примерять галстуки. Папа завязывал их на себе, а потом уже я продевал в них свою голову. Сорочка в плечах мне была широкой, рукава пришлось закатить, чтобы не бросалась в глаза длина.

Еще спорили из-за подарка. Мама считала, что надо подарить Неле книгу два томика стихов Лермонтова, а я претендовал на флакон маминых духов. Папа соглашался и со мной, и с мамой.

Поделиться с друзьями: