Закатное солнце почти не слепило

Сергей и Пашка умилённо заулыбались, как вдруг грянуло над самым ухом, так что друзья отшатнулись:

— Головорезы! И! Романтики! Из! 1-Б! Привет!

Отряды рвали глотки от души, не сбавляя размеренного бега. Растерянные лица двух друзей затерялись среди удовлетворённых раскрасневшихся улыбок вокруг.

— Похоже они тренировались. — Сказал Пашка Сергею тихо.

— Причём, без вас, сачки. — Друзей, которые плелись почти в хвосте двумя скачками догнал часовой. Дышал он и говорил ровно, словно не бежал, а неспеша прогуливался, что, учитывая его слаженно переливающиеся мускулы, похоже так и было.

— Да мы вчера!.. — Начал было Пашка, но получил локтем от Сергея. — Мы вчера, да-а. — Закончил он невнятно.

— Точно. Вчера, да. — Добавил Сергей, чтоб не молчать под недоуменным взглядом атлета. — Просто эгегей!

Пашка многозначительно закивал, подтверждая, что эгегей имел место.

— Ну вы странные. — Протянул парень, рассматривая друзей, как диковинных жуков. Потом он неожиданно протянул Пашке, который был ближе, руку, — Виталик.

— Пашка. — С готовностью ответил Пашка на рукопожатие.

— Сергей. — Расстриженный красавчик чуть опять не запутался, только теперь в чужих ногах, но руку пожал крепко.

— Ты здесь не в первый раз. — Констатировал Виталик. — Я — тоже. Мы в прошлом году, наверное, в параллельных отрядах были.

— «Только вперёд»?

— Эти пижоны как раз были нашей половиной. «Б-52»! — заявил парень с гордостью.

— Круто. — Уважительно сказал Сергей. У него дыхание на бегу от разговора сбивалось, а потому он говорил короткими фразами. — Я в «Ангелах ада» был.

— Не круто. — Заметил часовой и они с Сергеем в унисон хмыкнули и хохотнули.

Пашка ревниво молчал рядом. Сергей повернулся к нему:

— Придётся рассказать тебе. Прошлогодний позор! — Последнюю фразу он выдавил сквозь смех.

Толстяк округлил глаза и покачал головой: как его друг мог что-то не рассказать, наверняка позор был страшный.

— Будешь рассказывать, — теперь и Виталик начал задыхаться, смеяться на бегу на тренировках его не учили, — меня позови!

— Замётано!

Из-за поворота, наконец, показалась столовая и отряд ускорил темп, прогалопировав последние метры, с негодованием кавалерийского скакуна взирая, как последние ручейки других отрядов заканчивают всасываться в двери.

— Никто не отстал? — Громко спросил вожатый, перекрикивая нарастающий гомон.

— Все на месте! — Отрапортовали не жалея горла, слаженно, как на плацу, часовые.

— Тогда, на штурм столовой — за мно-о-ой! — Антон рванул на себя двери и махнул рукой, как командир, ведущий бойцов в атаку. Отряд гурьбой ворвался в холл и поскакал через ступеньку на второй этаж, благоухающий теплым и вкусным запахом выпечки и сливочного масла.

В большом зале украшенной мозаиками столовой панорамные окна давали чудесный вид на море, где стоял как тёмная скала и низкочастотно гудел неведомый линкор. Сейчас на него никто не обращал внимания, мальчишки расхватывали подносы и спешили в очередь к раздаче, не отрывая взглядов от гарниров и салатов, подлив и тефтель, чая и компота, крендельков, щедро посыпанных сахаром, и обычного хлеба — чёрных и белых тонких треугольных ломтиков.

Сергей и Пашка с полными подносами — утренняя пробежка и зарядка в стиле шаолинь вызвали зверский аппетит — заняли столик у самого окна, сев так, что каждый, бросив взгляд вбок, мог видеть заоконный простор и, конечно, бревно в глазу горизонта — корабль, чьи трубы всё источали дым, хоть и в разы меньше, чем при полном ходе, а особенно торможении.

— К вам можно? — К столику подошёл со своим переполненным подносом Виталик и, вежливо постояв секунду, пока друзья кивнули, сел лицом к окнам. Атлет определённо нарушал стереотип о неотёсанных школьных спортсменах. — Красавец. — Виталик кивнул в сторону корабля и стал отправлять в рот по кругу гарниры, овощи, подливу и тефтели.

— Да уж, — ответил Пашка с набитыми, как у хомяка, щеками, а Сергей, тоже жуя, неопределённо помотал головой, то ли не соглашаясь, то ли, наоборот, горячо подтверждая: «Вах, какой красавец!».

В столовой постепенно нарастал живой гул, в котором даже с малознакомыми людьми можно молчать, не испытывая неловкости. Совсем обойтись без слов, правда, не получалось, то и дело кто-то из троих тряс в воздухе вилкой с наколотым кусочком и говорил, о том, какая это классная штука и что остальные её обязаны попробовать как можно скорее.

Когда подносы опустели более, чем на две трети, а это случилось всего минут за десять, уютный гул превратился в громкий гвалт.

— Так где вы вчера умудрились пропасть на целый вечер? — В лоб спросил Виталик, отхлебнув компота. — Если не секрет, конечно.

Друзья переглянулись и дружно вздохнули.

— Что, секрет?

— Нет, но ты не поверишь, — ответил серьёзно Сергей.

— Но рассказать-то надо! — Пашка грохнул компотом по столу.

— С чего тогда начать?

— Ребята, начинайте с начала.

— С начала получится слишком долго, — Пашка отмахнулся и плеснул компота на стол.

— Не маши компотом. Давай с конца расскажем. На прямые вопросы надо давать прямые ответы.

— Так он же не спрашивает у нас, что здесь происходит, а только — где мы вчера были. — Последовал многозначительный глоток.

— Блин, придётся рассказывать сначала.

— Да хоть с середины! — Вскричал Виталик, а потом, глянув на часы, добавил тише, — пять минут до конца завтрака остались, рожайте уже что-нибудь, кроме этой околесицы про конец и начало.

— Вчера, — взял быка за рога Пашка, — нам подкинули ключ от леса. Мы туда пошли и встретили зомби, какого-то монстра! Настоящего, не в переносном смысле.

— Еле ноги унесли, — Сергей посмотрел Виталику в глаза, пытаясь передать ему всю серьёзность заявления, и найти там ожидаемый немой вопрос: «Что эти клоуны буровят?». Но часовой смотрел серьёзно из-под нахмуренного лба. «Надеюсь, он не решает, кого бить первого», — пронеслось в голове у Сергея. — Нам помог вожатый, то есть парень, на него похожий, но с таким странным и страшным пистолетом.

— Я думаю он ему голову отстрелил. — Вставил Пашка.

— Кто кому? — Не меняя мимики спросил часовой.

— Вожатый чудищу.

— И какое оно было это ваше чудище? — Кажется, Виталик не издевался.

— Худой страшный бомж с огромной пастью — гандбольный мяч бы влез — с кучей кривых, больших и острых зубов. — Сергею удавались короткие характеристики.

— Так может это и был бомж?

— Если только бомж-мутант, — усмехнулся Пашка.

— Со страха могло показаться всякое.