Закатное солнце почти не слепило

Никто не спешил делать догадки, разболтанный отряд так и не напрягся и сейчас наслаждался прогулкой после затянувшегося завтрака.

— На море? — предположила Доминика. Она шла рядом с Олей и ей не ловко было молчать.

— Кто же их на море отпустит без вожатых?

— А кто говорил, что они без вожатых?

— Резонно. Отпускать малышню носиться по лагерю без присмотра — преступление.

Все слушали разговор почтальона со Штурманом, всё равно больше заняться было нечем.

— Как будто не преступление то, чем они тут занимаются на самом деле! — подала голос Вика. Она непривычно смотрелась без чёрного платья, с бледными тонкими ногами и такими же бледными тонкими руками. В качестве компенсации отсутствующего готичного наряда на правой руке у неё позвякивало замысловатое украшение — сочленённый из двух частей серебряный перстень, закрывавший весь средний палец с тыльной стороны кисти, похожий на вычурную запчасть от рыцарской перчатки. Штука, которую сверху венчал заостренный коготь, снизу, там, где костяшка, соединялась двумя тоненькими цепочками с таким же вычурным браслетом. Эффект был достигнут: бледная Вика с нелогичной теперь чёрной подводкой, которая будь еще немного жирнее, сделала бы её похожей на енота, выглядела плохо замаскированным беглецом из страшной сказки.

— Ты веришь в россказни о «вратах» в другой мир? — Спросила Ольга почти будничным тоном, каким интересуются, например, о музыкальных предпочтениях.

— Эти «россказни» на наших глазах превращаются в правду.

— Даже если так, мне показалось, ты будешь только рада появлению… — Ольга подыскивала слова поделикатней. — … мрачных существ и необычно одетых людей.

— А! Понятно. Все думают, что если я одеваюсь, как гот, то должна быть без ума от чудовищ и мечтать умереть побыстрее?

— Что за «гот»? — Спросила Доминика, посторонившись, чтобы пропустить Вику вперед и теперь та шла между почтальоном и штурманом.

— Готы — это олдскульный винтаж, мрачные придурковатые выпендрялы.

— Угу. — Про себя Доминика подумала, что, пожалуй, у готов есть вкус, а вот насчёт придурковатости мнение так просто не составишь. — Так, значит, не рада?

— Нет, конечно! Вы что не помните, на какую замухрыжку была похожа та девчонка с ножиком со столовой?

— Вовсе она не замухрыжка! — Крикнула Хиз сзади. Сейчас ей хотелось оказаться поближе к разговору, поэтому она чуть ли не на пятки наступала, тем, кто шёл впереди. — Не растягиваемся!

— Замухрыжка, замухрыжка, — зловредно повторила Вика. — В такой одежде, если и отправляться в лагерь, то только в трудовой!

— Функциональная и прочная форма. — Таня категорически была не согласна с Викой. Успев хорошо рассмотреть гостью, ещё до того, как та подняла шум, Хиз увидела, что её униформа, а это была именно она, а не обычная одежда, производит впечатление удивительно добротно сделанной.

— Вот именно, что форма. Представляете, там все в форме ходят!

— А ты сейчас в чём? — Аня обратила внимание увлечённой спором Вики на то, во что она сейчас облачена.

— Это совсем другое. — Гот посмотрела на свою одежду, на голые руки, взгляд её на секунду потеплел, зацепившись за серебряный коготь на пальце. — Это спортивный костюм, и он очень неплох. А пилотки, — она прикоснулась к своей, — вообще сокровище. Но та девочка была именно в форме типа военной, даже хуже, чем наши бабушки в школу одевали!

— Но тебе то что? Ходи в своих нарядах, причём здесь одежда? Или ты думаешь, из соседнего мира если пришельцы вылезут, сразу всех переодевать начнут? — Сарказм Ани вызвал в отряде всплеск таких же саркастических смешков и громче всех смеялась Вика, как ни странно.

— Да! — закричала она. — Да! Да! Поверьте, начнут, быть может и не сразу, но и откладывать надолго не станут. — Все недоверчиво уставились на Вику, которая развернулась и говорила, уже шагая задом наперёд. Делая один шаг обычный, другой боком, а третий и вовсе спиной, она спотыкалась, но не замечала неудобств. — У меня папа — капитан второго ранга на ракетном фрегате, а мама — капитан морской пехоты…

— Заливаешь! — Восхищенно выдохнула Хиз.

— Не заливаю, у нас в городе — база флота и такое встречается сплошь и рядом.

— И где же твоя тельняшка в таком случае? Не скажешь, что родители тебе навязывают одежду на свой вкус.

— Вы не представляете, с какими боями мне пришлось отстаивать каждое платье, каждые кожаные штаны и косуху с заклёпками! А о когте, — она показала на свой громоздкий перстень, — они до сих пор не знают! Если бы мои родители решали, во что мне одеваться, я бы сейчас была похожа на ту… девочку с ножом, — Вика не сказала «замухрыжка», но небольшую паузу вместо этого слова сделала, — потому что у меня лежат в чемодане похожая юбка, курточка и колготы, которые мне положила мама со словами: «Если вечером будет холодно».

— Покажешь? — с любопытством спросила Хиз.

— Покажу, только одевать не буду.

— Так ты против того, чтобы открывались двери к нашим соседям только из-за одежды? — Вернула Аня разговор в злободневное русло.

— Нет, конечно. Одежда — это всегда только часть целого, то, что на виду. Вот, угадайте, где я учусь?

— В лицее?

— В гимназии?

— В одиннадцатом классе?

На этом предположения закончились и Вика, выдержав паузу сказала тоном, каким делают самые скандальные заявления:

— В морском кадетском корпусе!

Все ахнули, а почтальон с непонятной ревностью посмотрела на готессу. — А я сама хотела пойти к вам, но родители против. — Сказала она негромко. — Они сказали, что не готовы отпустить меня учиться в другой город, и сначала надо закончить школу. Они надеются, что я передумаю. — Последнюю фразу почтальон произнесла совсем тихо, для себя.

Вика быстро глянула на Аню, с некоторой брезгливой жалостью и в ответ получила такой же взгляд. Обе резко отвернулись и гордо вздёрнули подбородки.

— И что с того, что ты из военного училища? — спросила Марина.

— А то, что люди в форме сначала оденут всех в форму, потом заставят ходить строем…

— И петь хором! — выкрикнула Ира и засмеялась вместе с Таней. Их этот разговор веселил.

— И поселят в казарму, как меня, и, в конце концов, отправят на войну! — Закончила Вика речь, не обращая внимания на инсинуации арьергарда.

— Ты живёшь в казарме? — Доминика открыла рот от изумления.

— Когда идёт учебный год — живу.

Ольга протянула длинную руку и согнутым указательным пальцем, подняв подбородок Доминики, закрыла той рот, даже захлопнула, потому что раздался отчётливый «клац» зубами. — Извини, не удержалась. — Оправдалась почтальон в ответ на обиженный взгляд Доминики. — Она обняла Штурмана за плечи. — Извини, пожалуйста, больше не буду!

— Я буду! — пошутила Вика.

— Только попробуй. — Тут же вступилась Ольга. — Затрещину от меня такую получишь — в ушах до вечера звенеть будет.

— Успокойся, я же прикалываюсь! — Вика с опаской смотрела на почтальона.