Заклятые враги

Рри обернулся. Дарнаэл Первый? Где? Зачем?

Он потянулся к кинжалу на поясе — у него ещё была принцесса Эрла, в конце концов, и можно бороться. Если народ не готов броситься на него с обвинениями прямо сейчас, то уже через минуту трёпа юного принца он обязательно это сделает. Момента хуже и придумать нельзя для появления власть имущих — ему поверили ещё и потому, что придворного мага видела половина столицы, а Вирр самолично распускал разнообразные слухи о том, как тепло относился к своему волшебнику Дарнаэл.

А теперь вот и причина была понятна.

Рри сжал зубы. Руки больше не дрожали, слабость отступила — он был готов действовать, даже метнуть собственное оружие. Оно должно попасть в цель довольно легко…

— А цирк с Дарнаэлом Первым, — послышалось за спиной у него тихое шипение, — нужен затем, чтобы ты не натворил глупостей, Рри.

Холодное лезвие коснулось горла — только на секунду, но это было достаточно, чтобы понять — священник за тёмной рясой прятал отнюдь не молитвенные чётки и не книгу бракосочетаний, даже не пару венчальных браслетов или тёплую одежду.

— Неужели благородство так легко отступит? — прошипел Кэрнисс в ответ. — Ты вот так возьмёшь и перережешь мне горло?

— Я помню тебя пять сотен лет. Даже если ты этого не знаешь, — Дарнаэл Первый коротко хмыкнул. — И мне абсолютно всё равно, что ты сейчас скажешь. Шэйран нужен там, а твой экс-советник вспомнит о своём герцогском благородстве, которое проповедывают в Ламаде.

— А ты — не вспомнишь?

— Вспомню, — Дарнаэл легонько подтолкнул его, направляя к двери во дворец. — Но моя память куда глубже и содержит множество более далёких моментов из прошлого. Потому пощады можешь не ждать.

***

Эрла так и стояла в своём бордовом платье — ещё до конца не понимая, что случилось, но довольно явственно осознавая, что никакой свадьбы не будет. И нельзя было сказать, чтобы сей факт так уж и сильно её расстроил.

Шэйран всё ещё что-то говорил своему народу, но её тут не ждали. Принцесса Эрроки должна оставаться самой собой до победного конца — она только скрылась в приоткрытой узкой двери в дворцовые подвальные помещения, а Рэй, судя по довольным крикам народа, как раз воспользовался опытом отца и спрыгнул в толпу прямо с балкона.

Коридор, из которого её же и выводили около часа назад, показался излишне тусклым и холодным, но Эрла уверенно двинулась вперёд, понимая, что нет времени на ожидание у неё не осталось. И, к тому же, хотелось узнать наверняка, пришёл ли брат потому, что понял, или его нашли — и предупредили.

Даже если она ничего не продемонстрирует внешне, даже если ей должно быть всё равно — она узнает, а потом уж и примется за отчаянную демонстрацию абсолютного равнодушия ко всему происходящему вокруг.

Она сыграет так, как нужно, только дайте ей возможность перестать дрожать от негодования и страха. И всё будет просто отлично.

…Она плохо ориентировалась во дворце своего отца, потому что в Лэвье бывала всего несколько раз, да и то в раннем детстве. Юбки путались в ногах — и она даже не подозревала, куда неизвестный священник, так напомнивший папу, утащил её несостоявшегося жениха.

Перед глазами всё кружилось — яркие вспышки повторялись едва ли не ежесекундно, но девушка только уверенно и быстро поднималась по ступенькам.

— Ваше Высочество, — тихий голос за спиной был до боли знакомым, и она обернулась, сталкиваясь взглядом с тем, кого искала. — Его увели в тронный зал. Проводить?

Эрле показалось, что она сейчас задохнётся — и не от тугого корсета своего свадебного платья. Эльм выглядел таким же, как и тогда, когда выпрыгнул из злосчастного окна в своих покоях — всё так же бледным и самоуверенным, только теперь длинноватые светлые волосы уже не были причёсаны.

— Проводите, — кивнула она, позволив себе облегчённо улыбнуться. — Значит, это ты, Марсан, привёл их сюда?

— Мы случайно столкнулись в лесу. Изначально твой брат даже порывался меня прирезать, — хмыкнул Эльм, подступая к девушке ближе. — Очевидно, я прервал его крайне интимный разговор с какой-то милой девицей. Но стоило ему услышать, что я — злейший враг вашей матери, как он моментально подобрел и принял меня, аки родного.

Крайне похоже на её брата, между прочим. Скорее на отца, правда, но компания Дарнаэла Второго никогда на Рэя благотворно по отношению к Эрроке не влияла.

— Да, я заметила, что это оказалось успешным, — она позволила себе расслабиться — даже корсет теперь сжимал её тело несравнимо меньше, чем прежде. — И… И я действительно рада, что всё вот так сложилось. Правда, я… Я не думала, что всё может закончиться вот так.

— Тем не менее, ты тут осталась.

— Если б не задумка о свадьбе, он бы отправился на войну со всей армией. Я надеялась, что этого удастся избежать, — девушка побледнела. — Но Кальтэн… Мне всегда казалось, что он верен отцу, но сегодня был не такой день. Так ты проведёшь меня в тронный зал или нет?

Он предложил ей руку, но девушка не воспользовалась предложенной помощью. Она будто бы вновь вспомнила о том, что каждая эрроканка обязана оставаться предельно холодной и спокойной по отношению к мужчинам. Или чувствовала просто, что совсем-совсем скоро ей предстоит встреча с той, кому молилась её мать ночи напролёт.

…В тронном зале действительно уже были все, кроме Шэйрана — тот всё ещё вещал что-то толпе, вновь забравшись на балкон. Или Эрле показалось, и он оттуда не спрыгивал? По крайней мере, перегнулся так, что был готов выпасть — и явно кому-то что-то доказывал. Стража — один или два верных человека, искренне поверивших в смерть Дарнаэла Второго, — всё порывалась вытащить его оттуда за камзол, но они никак не могли рискнуть это совершить.

Эрла не могла оторвать взгляд от Сэи — точнее, богини Эрри. От той прежней девушки, вышедшей замуж за короля Элвьенты, не осталось и следа — в глазах теперь сияла не хитрость, а дикая воинственность, но принцесса Эрроки успела запомнить уже именно этот взор.

Её богиня указала ей путь к действию, пояснила, что надо сделать, чтобы победить — и у Эрлы получилось. Она должна была просто тянуть время.

А Эльм… это чтобы у Рри просто не возникло соблазна сделать с ним что-то. Если он так хотел ей помочь, то рано или поздно совершил бы непоправимую глупость. А так — он жив, цел, а она, как уверовавший в свою религию человек, всё равно не сможет нарушить матушкины заветы.

Дарнаэл Первый избавился от рясы — она валялась грудой чёрного тряпья в стороне, абсолютно бесполезной и совершенно никого не интересующей. И единственным, что действительно серьёзно отличало его от их с Рэем отца — это длинные острые уши.