Закон вечности

– А мы, значит, тут ни при чем?
– притворно обиделся профессор.

– Вам, врачам, доверены врата ада, католикос же стережет райские ворота, - оправдался Иорам и перекрестился.

– Нет, батюшка, дорога на тот свет ведет к одним общим воротам - к тем, у которых поставлены мы, врачи. Рай и ад - лишь подразделения того света, и куда бог определит человека, это уж его дело. Нам велено не открывать людям ворота того света раньше времени. Так-то!

Иорам неловко кашлянул и промолчал.

– Все спит?
– спросил профессор, нащупывая пульс Бачаны.

– Спит все двадцать четыре часа!
– ответил врач.

– Тем лучше!
– Профессор снял висевшую у изголовья Бачаны историю болезни.
– РОЭ замедляется, холестерина меньше, это хорошо!
– отметил он удовлетворенно.
– О, экстрасистолы продолжаются? Какие принимаете меры?

– Эральдин. Наиболее эффективно...

– Боли?

– Слабые.

– Периодичность?

– Примерно раз в полчаса, когда не спит.

– Продолжайте пантопон!

Профессор осторожно откинул одеяло, долго пристально разглядывал грудь Бачаны, потом облегченно вздохнул:

– Какое счастье, что удалось избежать аневризмы!

Бачана открыл глаза.

– Здравствуйте, уважаемый профессор!

– Вы не спите?
– удивился профессор.

– Я вообще не сплю.

– Как так?

– Так. Наяву вижу сны.

– Какие же это сны?

– То приятные, то неприятные.

– Постарайтесь перед сном думать о приятных вещах, тогда и сны будут приятные.

– Как вы полагаете, профессор, я спасся?
– спросил Бачана.

– Именно об этом я хотел спросить вас!

Бачана растерялся.

– Мне кажется... Как будто... По-моему, мне лучше...

– Тогда все отлично!
– Профессор приложил к сердцу Бачаны фонендоскоп.

– Ну как?
– спросил Бачана дрогнувшим голосом.

– Слышу хорошо. Вчера было хуже.

Профессор собрался уходить.

– Если я выживу, закажу два ваших золотых бюста!
– улыбнулся Бачана.

– Почему два?

– Один преподнесу вам, другой поставлю на своем письменном столе и буду на него молиться.

– Гогилашвили практичнее вас, он обещал только один!

– И две бриллиантовые серьги для вашей супруги. А кроме того, бесплатный ремонт обуви на всю жизнь!
– добавил Булика.

– Дай бог вам здоровья! А теперь я пойду, предупрежу жену - пусть прокалывает себе уши... А что обещаете вы, отец Иорам?

– Свечу величиной с вас и вечные мои благословения!

– Знаете, после инфаркта у людей развивается забывчивость, так что...
– рассмеялся профессор.
– Ну а в остальном жалобы есть?

– Да вот, хотели сказать по поводу крыс... Но ваш приход так нас обрадовал, что мы и забыли про них...
– Булика покосился на фельдшерицу.

– Какие крысы?
– поразился профессор.

– Это ему от хронического алкоголизма мерещится, уважаемый профессор!
– пролепетала фельдшерица.

– Ладно, у меня белая горячка, а ему? Ему тоже мерещится? Оскорбленный Булика указал рукой на Иорама.

– Вообще-то они безвредные...
– произнес батюшка примирительно.
– Ну, выйдут, погуляют, сахарком побалуются...

– Вызвать завхоза!
– распорядился профессор.

– Он пошел за мышиным сахаром, - ответил врач.

– Что это еще за чертовщина - мышиный сахар?! В республиканской больнице развелось столько мышей, что у них свой собственный рацион?! рассвирепел профессор.

– Это яд, профессор!
– объяснил врач.

– Мышьяк!
– уточнила фельдшерица.

– Безобразие!
– воскликнул профессор и, не попрощавшись, покинул палату.

– Может, не следовало говорить?
– забеспокоился Булика.

– Говори не говори - факт налицо. Подождал бы немного, убедился бы собственными глазами, - ответил Иорам.
– На!
– И он бросил кусок сахара выползшей из-под кровати Булики крысе.

Спустя час в палату вошли главный врач больницы, заведующий хозяйственной частью, дезинфектор, два санитара, лечащий врач и фельдшерица Женя.

– Где крыса?
– строго спросил дезинфектор.

– Здесь!
– ответил Булика, выворачивая пальцем правое веко.

– Провокацией занимаетесь, да?

– А этот сахар я, что ли, жрал?!
– Булика показал на валявшийся на полу обгрызенный кусок сахара.

Санитары бросились под кровать, потом обошли палату, забили мышьяком все щели.

– Мышьяк немного устарел, но это ничего. Подождем до завтра, если не подействует, приведем кошку, - успокоил больных дезинфектор, потом обернулся к санитарам.
– Посыпьте и в моем кабинете, все ножки у шкафа обгрызли проклятые!.. На что еще жалуетесь?
– обратился он снова к больным.

– Почему Америка не выводит свои войска из Южной Кореи?!
– заявил Булика.

– Интриган! Анонимщик несчастный!
– проговорил дезинфектор и вышел, в сердцах хлопнув дверью.

– Интриган и анонимщик - твой отец, а ты сам - крыса!
– крикнул вдогонку ему Булика.

Вскоре в палату вернулась Женя со шприцем в руке. Она подошла к кровати Бачаны, откинула одеяло и проговорила про себя:

– Следовало бы впрыскивать кое-кому пантопон в язык, чтоб он не болтал лишнего!

– Если это сказано про меня, то для пантопона у меня найдется другое место!
– откликнулся Булика.

Женя не удостоила его ответом. Она сделала укол Бачане, помассировала место укола и молча вышла.

Спустя минуту она вернулась.

– Вас спрашивает какой-то мужчина, - сказала она Бачане.

– Кто такой?

– Говорит, близкий родственник.

– Если вы не возражаете, пусть войдет.

Женя вышла и вернулась в сопровождении невысокого веснушчатого блондина с короткими руками.

– Только пять минут!
– предупредила Женя.

– Одно мгновение!
– ответил вошедший и, не ожидая приглашения, сел на стоявший у кровати Бачаны стул.