Залечь на дно на Солстхейме

— Я думала, что без Ульфрика этот город станет лучше.

Старик рассмеялся — но не добро, как прежде, а ехидно, со злобой.

— Нет, девочка. Как бы это странно не звучало, но Ульфрик держал Братьев Бури в узде. И пусть он считал всех, кто не норд, вторым сортом — но он не позволял даже самым воинственным из своих синеплащников сильно обижать данмеров и аргониан. Да, к ним относились, как к скоту. Да, были единичные драки. Но до массовых погромов не доходило в какой-то степени благодаря ему. Не знаю, как ему это удавалось, но при нём в Виндхельме было намного спокойнее, чем сейчас.

— Я думал, нападение дракона и драугров было самым страшным, что здесь произошло, — предположил Онмунд.

— Драугры и дракон не были самым страшным, что случилось в Виндхельме, нет, — продолжил Брунвульф. — Самое страшное началось потом. Ирсаральд захватил трон. Просто взял, и объявил себя ярлом. Возражать никто не стал. Чтобы получить народную любовь, он направил вооруженных Братьев Бури в Квартал Серых. Чем они там занимались, я думаю, вы понимаете. В тот день терпение данмеров лопнуло. Лопнуло громко. В отместку они стали нападать на дома нордов. А тем, кому не посчастливилось забрести в Квартал Серых, в лучшем случае едва удавалось ноги уносить. В худшем… то, что от них осталось, сейчас лежит в нашем Зале Мёртвых. Аргониане оказались чуть тише — просто убили нескольких стражников и ограбили склады. Норды, в свою очередь, одной ночью подожгли аргонианский блок. Хорошо, что пожар вовремя потушили, и не загорелось больше домов — но в тот день много аргониан погибло. Не знаю, сколько бы это всё продолжалось, сиди Ирсаральд больше на троне, а не участвуй во всём этом безумии на улицах. Однажды и словил стрелу себе в горло. Тогда на трон сел Йорлейф — потому что просто некому больше было. Расколотый Щит и Жестокое море хоронили дочерей и самозабвенно обвиняли в их смертях друг друга, а сейчас решили побороться за власть.

Архимаг выслушивала рассказ молча, лишь ужасаясь. Из-за её желания отомстить, из-за её чувства всемогущества погибло столько невинных. Виндхельм действительно из-за неё превратился не просто в помойку, город скатывался в бездонную пропасть хаоса. И подумать только, расист, псих и военный преступник удерживал свой город от этого падения.

— Почему ты не занял трон? — поинтересовался правитель Винтерхолда. — Ты — герой войны. Тебя уважают и норды, и данмеры.

— Я уже слишком стар для этого дерьма. Да и прямых наследников у меня нет — не хочется, чтобы все мои дальние родственники ввергали город в очередные беспорядки грызнёй за власть. Уверен, вы бы с Тейной тоже присоединились.

Корир презрительно фыркнул — хотя где-то в глубине души он признавал, что неплохо было бы властвовать в Виндхельме. Может, он сам в лучшем случае довольствовался бы местом советника при жене, но Ашур точно бы по праву наследования сел на трон Исграмора после матери.

— Сейчас в городе всё успокаивается? — Драконорождённая пыталась обнадёжить хотя бы себя; не может же хаос продолжаться вечно.

— По ночам на улицы лучше не выходить. Да и днём в одиночку мало кто ходит. В лучшем случае у тебя вытащат из кармана золото. В худшем — ещё и изнасилуют или убьют. Если ты, конечно, Мяснику не попадешься. Да и на постоялом дворе могут ограбить — так что оставайтесь у меня. Когда отходит корабль на Солстхейм?

— Брунвульф, мы… — правитель Винтерхолда пытался возразить, не то из вежливости, не то действительно не желая смущать родственника жены.

— Забудь. Не имею я право приютить у себя мужа моей Тейны и его друзей?

Блёнвенн залпом осушила свою кружку, надеясь, что медовуха хоть как-то заглушит рождавшееся чувство ненависти к себе же.

— Мне… — девушка едва сдерживала подкатывающий к горлу ком. — Мне надо выйти. Медовуха в голову ударила.

Архимаг быстрым шагом направилась на улицу, не вслушиваясь в разговоры мужчин, зашла за угол и медленно сползала по стене на землю. Зачем она поддалась своим чувствам, зачем не прогнала дурные идеи? Почему бы правда не дождаться, пока Империя возьмёт Виндхельм, раз уж после битвы за Вайтран победа Туллия в этой войне не вызывала сомнений? Имперцы лучше знают, как наводить порядок, они бы не допустили такого. Они бы посадили на трон надёжного человека, всё наладилось бы само собой. Да, при осаде и штурме города погибло бы больше людей, чем во время нападения Дюрневира. Да, Ульфрик бы вряд ли отказался от возможности подгадить и ей самой, и Коллегии, и даже, возможно, Винтерхолду. Но стоило ли это минутное наслаждение местью и чувством собственного всемогущества той всей ненависти, то испытывала к убийце Алдуина-Мироеда большая часть нордов и, возможно, не только их? Стоила ли она жертв анархии, которая воцарилась в Виндхельме из-за неё?

— Ну не сиди ты здесь одна.

Голос Онмунда немного ободрил её.

— Не раскисай, хорошо? — парень присел рядом обнял. — Ты поняла, что ошиблась, больше так делать не будешь. Не будешь же?

Не умел парень успокаивать, слишком простой и прямолинейный для этого, и Блёнвенн просто разрыдалась. Молодой волшебник лишь крепче прижал к себе свою девушку — ему оставалось только ждать, пока она выплачется.

========== Кровь на снегу ==========

— Всё, зай. Успокаивайся.

По телу Драконорождённой спускалось едва заметное зеленоватое свечение. Её дыхание становилось всё более ровным, слёзы из глаз больше не катились, а разум возвращался в нормальное состояние.

— Иллюзионист хренов, — пробурчала бретонка.

Онмунд несильно ткнул девушку в бок, та с визгом подскочила.

— Ну вот, — молодой волшебник стёр с её щёк последние капли слёз. — Тебе ещё с этим Торстеном поговорить надо.

— Сходишь со мной?

— Куда я денусь — а Брунвульф с Кориром пусть без нас посидят. Кстати, а кем они друг другу приходятся?

В обнимку молодые волшебники направились в сторону базара — надеясь там найти лавку, принадлежащую Жестокому Морю.

— Корир говорил как-то, что у Тейны в Виндхельме родственник какой-то дальний живет, я не помню уже, какой дальности. Видимо, он имел в виду Брунвульфа.

На рыночной площади царило привычное оживление, а все стражники города, казалось, охраняют лишь покой торговцев. В дальнем углу, как и в прошлый раз, стояла моложавая альтмерка, неизвестно что забывшая в Виндхельме и чудом не жаловавшаяся на притеснения. В кузнице, вместе со своим учителем, работала молоденькая черноволосая нордка — вернувшаяся из Винтерхолда после того, как город перешел на сторону Империи. Один из торговцев подсказал, какая лавка принадлежит Жестокому Морю — овощная, как раз рядом с ней ошивался, разговаривал со стоявшей за прилавкой женщиной светловолосый норд в простой одежде.

— Торстен Жестокое Море? — поинтересовался Онмунд.

Мужчина, прищурив глаз, оглядел молодых волшебников.

— Не от Мавен Чёрный Вереск случайно?

— От неё самой.

Торстен жестом позвал молодых людей за собой, в сторону городского кладбища, расположенного совсем недалеко от рынка, и остановился возле свежей могилы.

— Моя дочка, Фьотли, — грустно произнёс норд, обводя письмена на могильной плите. — Её убили несколько месяцев назад, оставили умирать в луже собственной крови. И всё из-за серебряных побрякушек — она всегда много носила их при себе. Я говорил ей, что до добра это не доведёт, но чтобы так…

Несколько месяцев назад. Возможно, столько же времени назад, сколько прошло с момента падения Ульфрика Буревестника. Может, не натравливай она на город дракона — не пришлось бы сейчас стоять на виндхельмском морозе и по требованию Мавен Чёрный Вереск выслушивать рассказ о чужом горе?

— На Гильдию Воров это не похоже, — заверила Блёнвенн.

— Без тебя знаю, — сухо парировал Торстен. — Я долго искал, но всё же сумел найти убийцу. Он вообще альтмером оказался, представляешь?

Волшебники переглянулись: что этот норд сделал с высоким эльфом, убившим его дочь, они уже догадывались.

— Я думаю, вы поняли уже, что я со скотиной желтомордой сделал. Стражникам-то и раньше плевать было, если вдруг какого оборванца остроухого дохлым найдут, а теперь я вообще чуть ли не у них за спиной из этого урода дерьмо выбивал, главное, хорошо попросить внимания не обращать.

Мужчина крепко сжал край могильной плиты, подняв на собеседников глаза.

— В общем, он и его дружки тут новую гильдию воров создать решили, а пока здесь эта неразбериха творится, они и вовсе на всю свою душонку гуляют.