Залечь на дно на Солстхейме

***

Громадные каменные стены давили на разум. Ледяные ветра промораживали до самых костей. Ещё не успевший как следует выпасть снег неприятной жижей хлюпал под ногами. Виндхельм. Не было в Скайриме иного города, который бретонка ненавидела бы так сильно. Да, Рифтен тоже уютным не назовёшь, от городского канала в тёплое время года ещё и воняет, да ещё и Гильдия Воров найдет, как настроение испортить — но даже его Драконорождённая могла назвать… живым, что ли? Виндхельм же она почему-то сравнивала с древними нордскими могильниками — вроде, жизнь кипит, но эта жизнь какая-то монотонная, серая и холодная. Никогда город Исграмора не вызывал у неё благоговейного трепета, какой, кажется, испытывали её спутники — хотя выстроенный в стародавние времена королевский дворец должен был восхищать не меньше, чем Коллегия Винтерхолда.

Блёнвенн натянула капюшон пониже и в окружении товарищей направилась по каменному мосту, ведущему к городским воротам.

— Эй, а ну стойте!

Архимаг подняла голову на двух преградивших путь стражников.

— Платите пошлину, — потребовал стражник.

— За что? — недовольно спросил Онмунд.

— За право войти в город, разумеется!

Драконорождённая недовольно фыркнула. Права была пытавшаяся убить её нордка-ученица — Виндхельм в такую же помойку превращается, как в Рифтен! Вон, стража деньги требует за то, чтобы в город пустить.

— И этот город ещё называет себя домом истинных нордов! — возмутился Корир. — А его стражники с братьев-нордов же деньги требуют! Что Ульфрик Буревестник бы сказал? Что сказали бы ваши предки?

Стражники со вздохами переглянулись.

— Тихо ты, тихо, — успокоил один из них. — Шум не надо поднимать.

— Идите уже, пока мы не передумали.

Путники прошмыгнули мимо стражников; Онмунд с удивлением покосился на знатного сородича — юноша уже понял, что ярл Винтерхолда просто разыграл перед стражниками спектакль, но молодой волшебник и не предполагал, что Корир на такое способен!

За воротами ждал Виндхельм — холодный и мрачный. Казалось, уже ничего не напоминало о том, какая битва совсем недавно развернулась на этих древних улицах. Город всё так же патрулировали стражники в синих плащах — только теперь они держались группами по трое. И женщины, и мужчины так же старались не появляться по одному, все держали при себе хоть какое-нибудь оружие, опасливо озираясь по сторонам.

— Помогите.

Слабый голос доносился откуда-то снизу. Бретонка опустила голову вниз. Звала немолодая уже нищенка-нордка, избитая до полусмерти. Кожа женщины была бледна, даже чуть синюшна, одежда запачкалась грязью и желудочным соком, тело покрывал холодный липкий пот, дыхание учащено — скорее всего, было внутреннее кровотечение. Склеры покраснели, один глаз налился кровью — её били по голове.

— За что тебя били? — поинтересовалась девушка.

— Ограбили.

Драконорождённая не могла сдержать удивление: зачем кому-то понадобилось грабить нищенку? Гильдия Воров защищает их, запрещает у них воровать и очень не любит тех, кто их обижает.

— Сколько их было? — подал голос Онмунд.

— Трое.

Архимаг снова оглядела нищенку: вряд ли она протянет до следующего утра, только мучиться будет.

— Разве Гильдия вас не защищает? — тихо поинтересовалась Блёнвенн.

— Гильдии здесь нет, — голос нордки звучал слабо. — Здесь ничего нет. Если ты меня сейчас убьёшь — стражникам плевать будет.

Бретонка осторожно огляделась — стража действительно будто бы не видела умирающую почти что посреди улицы женщину.

— Смотри в оба. Иди в тенях, — негромко прошептала она; в руках девушки заблестели искры молний.

Заклинание заставило сердце нищенки навсегда остановиться. Бретонка поднялась и безучастно позвала своих спутников за собой. А сама всё не могла понять: каким же зверям пришло в голову ограбить и до полусмерти избить неимущего бездомного? Что случилось с этим проклятым городом? В Рифтене нищие умирали от холода, от перепоя или болезней, но никто не посмел бы и пальцем их тронуть, не решился бы забрать у них ни единой монеты, ни единой безделушки!

— Зачем ты это сделала? — строгий голос ярла Винтерхолда отвлёк девушку от мыслей.

— Ей недолго оставалось, — вздохнула Драконорождённая, подняв на мужчину глаза. — Я… я бы не смогла ей ничем помочь.

В горле вставал комок, а в голове творился хаос. Удар милосердия ей уже удалось совершать — для Мерсера Фрея. Но то был Мерсер Фрей — лучший клинок Гильдии, бывший мастер-вор, в тот день он яростно сражался за право ускользнуть от наказания за предательство. Если бы не ту’ум, которым девушка впечатала соплеменника в каменную стену, Возрождённая Триада в тот день прекратила бы своё существование. А здесь? Избитая и измученная нищенка, ждавшая смерти, как избавления.

Блёнвенн одёрнула себя, собрала остатки воли в кулак. Если город стал так опасен, нельзя расслабляться, нужно быть начеку, в любой момент дать отпор незадачливым грабителям. К тому же, нужно ещё договориться с владельцем «Северной девы». Расслабится она в таверне, за медовухой, тогда можно будет подумать над всем ещё раз.

Доки Виндхельма, казалось, были единственным местом, не претерпевших никаких изменений. Аргониане всё так же хмуро озирались на проходящих, портовые грузчики всё так же перетаскивали с места на место ящики с мешками, писари самозабвенно черкали в своих конторских книгах. «Северная дева» стояла возле той самой пристани, о которой говорили пленные культисты. Его капитан — светловолосый крепкий норд, едва завидев необычных посетителей, тут же состроил недовольную гримасу.

— На Солстхейм хотите, я угадал? — обреченно поинтересовался он.

— Да, — ответила бретонка. — Можете взять троих, и сколько это будет стоить?

— Вам что там всем, мёдом намазано?

— Там завелись даэдропоклонники, — уверенно произнёс Онмунд. — Мы хотим с ними разобраться.

Капитан и его старший помощник с улыбками переглянулись.

— Благородное дело, — язвительно ответил моряк. — Ладно. Двести пятьдесят септимов. С каждого. Отправляемся через два дня.

Двести пятьдесят с каждого. Семьсот пятьдесят за троих. Для Драконорождённой стоимость поездки казалась слишком большой, в конце концов, им на Солстхейме ещё жить всю зиму, а потом плыть обратно — Дюрневир троих не унесёт, а Одавинг может взбрыкнуть. Но через два дня — это хорошо. Есть время разобраться с Торстеном Жестокое Море.

— Пятьсот. За троих, — предложила Блёнвенн. — И мы поможем на корабле по необходимости.

На лице моряков снова отразилась язвительная ухмылка.

— Шестьсот за троих, — капитан важно скрестил руки на груди. — И помощь нам по необходимости. Или ищите другой способ добраться до Солстхейма.

— По рукам.

Шестьсот за троих. Более или менее терпимо. И ещё шестьдесят придётся отдать на постоялом дворе за ночевку. Драконорождённая надеялась, что за помощь Торстен заплатит ей лично хоть что-нибудь, иначе придётся наниматься в охотники за головами и получить за очередного убитого бандита (если он живёт в дне пути туда и обратно) хотя бы сотню золотых. Можно ещё попробовать поискать по городским закоулкам бочки с теневыми метками — если тайники, конечно, не были разграблены.

— Шестьсот септимов за троих, да ещё и работать нас на себя заставлять, — пробурчал Корир. — Это просто грабёж!

— Иного выбора у нас нет, — успокоил волшебник.

— Нам ещё за постоялый двор платить!

— Разберемся, — рассудила бретонка.

Товарищи свернули на одну из узких улочек, долго петляли по незнакомому кварталу, пока не добрели до выхода к центральной площади, но дальнейший путь преградила троица вооруженных булавами данмеров.

— Так-так, — деловым тоном произнёс один из них, с забранными в высокий хвост русыми волосами. — Парочка нордов. И бретонская девка.