Заметь меня в толпе

— Может, ключи попросим?

— Попросить нельзя, — сморщилась Софи, — там этот противный пан Жижка на рецепции сегодня. А вот украсть можно...

Софи потянула за кончик банданы. Рыжие кудряшки рассыпались по плечам. Она запустила пальцы в волосы и взрыхлила гриву так, что стала похожа на горящий одуванчик.

— Ща, подожди, шорты надену и пойдем.

— Ты думаешь, сработает?

— Он, хоть и пан Жижка, но вроде как мужик, нет? Или я что-то пропустила?

Софи скинула пижаму, натянула джинсовые шорты, бывшие ей в пору классе эдак в пятом, и белую майку-алкоголичку, через которую двумя крупными горошинами выпирали соски.

— Софи, он старый гипертоник...

— Зато умрет счастливым, — беспечно отозвалась та. — Пойдем! Я буду зеркальце держать, чтобы отражалась стойка с ключами. Пока отвлекаю, ты ключ сними и брось на пол, а я уже подберу как-нибудь незаметно.

— Ок.

…...

Мы час пялились в монитор. Просмотрев множество сайтов исследовательских лабораторий, так и не удалось найти ничего подходящего. Лица мужчин в строгих костюмах и белых халатах слились в одно. Я уже сомневалась, что помню того самого Влада.

— Клиники проверим? — предложила Софи.

— Давай, — уныло отозвалась я.

Похоже наша операция по обольщению портье была напрасной. А старикан теперь, наверняка, Валидол глотает.

— Еще бы чешский знать, — проворчала Софи, — а то тыкаемся, как слепые котята.

— Да бесполезно это!

Я оторвалась от компьютера, который занимал половину зеркального отражения.

— Давай, убери меня оттуда, а то уже в глазах рябит.

Софи продолжала скролить очередной сайт.

— Шоно наверняка знает, где эта клиника. И почему не осталась с ними подольше? Может, разведала бы, — посетовала я.

Я не стала рассказывать Софи про последние, небрежно брошенные фразочки Тима и Шоно по поводу нее. Но было как-то обидно за подругу.

— Софи, что у вас с Шоно?

— У нас все хорошо, — отозвалась Софи, явно думая о чем-то другом.

— Он ведь был с тобой, когда Тиму стало плохо, и я...

— Подожди, — перебила Софи. — Вот посмотри сюда. Здесь небольшая заметка о новом коммерческом центре пренатальной диагностики. Заведующий — доктор, специалист по медицинской генетике Владислав Земан.

Я посмотрела в монитор.

— Ну и что? Фотографии нет. Фамилию того типа я не знаю. Владислав — славянское имя, в Чехии таких полно.

— Тогда больше вариантов нет, — Софи откинулась в кресле, потерла глаза кулаками и зевнула. — Шоно уже не придет, пора баиньки.

— Софи, ты уверена, что он к тебе относится серьезно?

— Конечно, нет. И отлично! Это все не для меня.

— Тебе так кажется, на самом деле наступит момент...

— Нет, не кажется. Никаких серьезных отношений! Все, закрыт вопрос!

Софи нашла на директорском столе ручку и на тыльной стороне ладони записала адрес клиники.

— Завтра пойдем на прием к врачу. А сейчас спать! Уже три ночи.

…...

Софи отправилась спать, а я вернулась в зазеркалье. Посидела немного под рыжим кленом. Пригляделась к дереву и вдруг заметила, что листья все будто ржавчиной покрыты. Сорвала один, потерла, и он рассыпался. Как это я раньше не замечала?

Стало так грустно, что я решила заняться чем-нибудь полезным. Например, пробраться еще раз в кабинет Виктора Валентиновича. Вдруг еще что-нибудь узнаю?

В кривом отражении совсем темно. Лишь рваный свет луны освещает рабочий стол да часть шкафа.

Я огляделась. До выключателя не добраться. Лампы настольной нет.

Что ж, придется довольствоваться малым.

Я подошла к столу, а там ничегошеньки. Только золотая ручка в подставке поблёскивает. Ни компьютера, ни хотя бы клочка бумаги. Я подергала дверцу шкафа. Заперто.

Ну вот, напрасная вылазка.

Я села в широкое пружинящее кресло, сложила руки на кожаный коврик для письма и опустила на них голову. Под ковриком что-то было...

Ага! Ключ!

Хотя чему я радуюсь? Если ключ от ящиков стола, мне это никак не поможет. Туда не добраться, ведь они не отражаются.

Может, стол получится сдвинуть?

Я вцепилась в столешницу и потянула на себя. Куда там! Тяжеленный!

Я опустилась в кресло и запрокинула голову на подголовник. Как хотелось бы сейчас просто отключиться, забыться и ни о чем не думать. Вот оно, начинается... Сначала усталость, будто не спала двое суток, за ней придет что-то вроде депрессии, потом начнутся провалы в памяти и потеря ориентации, а дальше... либо я вернусь в реальный мир, либо... Тогда, три года назад я пробыла в зазеркалье около трех месяцев. Но в этот раз, судя по ощущениям, времени у меня гораздо меньше.

Вдруг в комнате стало светлее. Луна выползла из-за гонимых ветром облаков и осветила шкаф целиком. Появилась вторая дверца, а в ней скважина! Я схватила ключ и бросилась к шкафу.

Бинго! Замок щелкнул, и дверца поддалась.

А вдруг книга там?

Я распахнула шкаф. Мелькнули стопки бумаг, выдвижные ящики и какие-то папки. Я схватила одну наугад, но луна вновь зашла за тучи, и черные тени пожрали содержимое шкафа. В комнате сделалось совсем темно, и меня оттеснило к окну.

Я раскрыла папку. Какие-то формуляры. Нужно торопиться, иначе меня выбросит в зазеркалье до того, как прочитаю хоть слово. Буквы плясали перед глазами, и я не сразу разобрала, что документы на русском.

«Свидетельство об усыновлении» — прочитала я. «Ф.И.О.: Павличенко Игорь Дмитриевич, 1996 года рождения. Усыновитель: Новакова Марие.» Скрепкой пришпилена черно-белая фотография худенького мальчишки с конопатым носом.

Дальше.

«Свидетельство об усыновлении. Ф.И.О.: Исакова Нина Ивановна, 1996 года рождения. Усыновитель: Шванда Ян.» И еще одна фотография.

И дальше... и дальше... всего десять детей. Всем от трех до четырех лет.

Почему здесь эти бумаги? Какое отношение Виктор Валентинович имеет к усыновленным детям? Неужели, его? Десять ребятишек и почти все одногодки, при этом усыновлены из разных городов: Рязань, Омск, один даже из Хабаровска. Когда успел? Да и слишком он старый. Его дети, должно быть, уже взрослые, как Влад. Нет, тут другое…

В комнате сделалось чуть светлее. Я засунула документы в шкаф, куда придется. Папка утонула в густой тени. Как ни старалась, изъять из шкафа еще хоть что-то не получилось.

Я закрыла дверцы, вернула ключ на место и... увидела туфли — два круглых мыска, выступающих из мрака комнаты в полосу света. Один мысок приподнялся и тихо стукнул об пол...

Не замечая препятствий, я бросилась к двери.

…...

Кто-то видел, как я роюсь в чужих документах. Почему этот кто-то не обнаружил себя? Никто не мог меня видеть. Для стороннего наблюдателя ящики открывались сами собой, листы бумаги сами собой переворачивались и летали в воздухе. Неужели Виктор Валентинович был в кабинете все то время, что я шарилась в шкафу? Почему тогда не остановил, не спугнул? Он-то сообразил бы, что происходит. А может быть он хотел, чтобы я нашла что-то? Но это абсурд! Да и в самом ли деле я видела то, что видела? Туфли... Почему именно туфли? Может быть, это тень от шторы или кресла, или еще бог знает чего. Туфли... Ерунда какая! А может, это тот самый человек-призрак в старинном плаще с говорящей виолончелью?..