Заметь меня в толпе

Нервное напряжение не спадало. До утра оставалась пара часов, а проводить их в одиночестве не улыбалось.

Если он уже спит, просто посижу рядом.

Я направилась к черной башне. Птицы, как всегда, толпились на подступах, но обычного гомона не доносилось. Пернатые обитатели зазеркалья уныло слонялись по галереям. Одни прихрамывали, тяжело волоча громоздкие крылья, другие, словно перхотью, сыпали повсюду мелкими черными перьями.

И с ними что-то не так…

Стало их даже как-то жалко. Я успела привыкнуть к неугомонным соседям. Может, получится приручить их со временем.

Я вошла в отражение и сразу насторожилась. Теперь посредине стоял письменный стол, но от завала вещей и музыкальных девайсов не осталось и следа. На столе лежал лист бумаги и пара отточенных карандашей. Больше ничего.

Тимофея в отражении не было. Но я чувствовала, он в комнате, прячется где-то в слепой зоне.

Неспроста он приготовил все это.

А если ловушка?

Я медленно подошла к столу. Чуть подвинула карандаш, но ничего не произошло.

Да что можно сделать, пока я в отражении?

Я села за стол, взяла карандаш и принялась рисовать... черную башню, птиц, двери, мосты и переходы... Радостная поглощенность любимым занятием разлилась по телу, искрила в кончиках пальцев, щекотала позвоночник. Сколько раз случалось, мама или отец подходили в такие минуты и пытались что-то спросить, а я никак не могла разобрать слов, будто внезапно они начинали говорить на иностранном языке. Я настолько растворялась в движениях рук, в потоке образов, что разум отказывался отвлекаться на другие незначительные раздражители. Но его голос я уловила сразу.

— Что это? — спросил Тим, все еще не появляясь в отражении.

— Мой мир, — отозвалась я. — Вот здесь, на скале, дверь в стартовое зеркало. Возле рыжего клена, дверь к Софи. А черная башня — это путь к тебе. Все остальные двери непостоянны. Появляются и исчезают, когда им вздумается.

— Ты знаешь, я видел сон недавно... Как обычно, играл на Карловом мосту, только без зрителей. Вдруг такое чувство… будто ты рядом. А скоро из тумана действительно вышла ты. Прошла и не узнала, а я никак не мог объяснить, что я — это я, и бояться нечего. Силился сказать, но выходило совсем другое. Помню, ты искала черную башню...

Перехватило дыхание.

Сон?

— Когда? Когда ты видел этот сон?

— Да точно уже и не вспомню. Часто снятся кошмары, стараюсь не запоминать.

— А это кто? — Тим появился в отражении. Он подошел к столу и ткнул пальцем в рисунок.

— Это птицы.

— Выглядят довольно агрессивно.

— Только кажутся такими. На самом деле, неплохие.

— Раньше ты про них не рассказывала.

— Их не было. Теперь все по-другому.

Я отодвинула рисунок и поднялась.

— Тим, я могу доверять тебе?

— Ну, даже как-то обидно. Я никогда тебе не лгал.

— Да. Но порой ты просто недоговариваешь. Ну, так кажется...

Он протянул руку, но я не спешила дотронуться до него.

Не позволю опять уговорить себя!

— Надя, главное, что ты должна знать: я готов отречься от всего и от всех, даже от самого себя... В моей жизни есть только ты.

— Это слова, Тим... Красивые слова. Ты должен доверять мне.

Он опустил руку.

— Я делаю все, чтобы спасти тебя.

— Да не надо меня спасать! Просто уходи, начни новую жизнь без всей этой грязи. С твоими способностями тебя никто не найдет. Уходи прямо сейчас!

Тим придвинулся совсем близко. Он не мог видеть меня, но почему-то казалось, смотрит прямо в глаза.

— Ты сделала выбор, помнишь? Я тоже. И теперь мы вместе...

— Я ухожу. Надо подумать.

Сеть хозяйственных магазинов.

Ч1, Глава 24

Утренняя Прага мелькала за окнами трамвая умытой дождем брусчаткой. Город был свеж и молод, будто стряхнул с плеч тяжелый груз своей тысячелетней истории.

Софи рассказала, что перед самым рассветом началась гроза. Она проснулась и полчаса просидела на подоконнике у раскрытого окна, слушая дождь. Пришлось потратить добрых пятнадцать минут, чтобы разбудить ее.

— Нади, это невообразимо! Круть! Такая стихия, что даже в воздухе искрит! Знаешь, отчаянно хочется жить еще! Чтобы полной грудью и легко... чтобы чувствовать до предела...

— У тебя опять приступ саморазрушения?

— Ты не понимаешь... Да и хорошо! — она рассмеялась.

— Слушай, если честно, я волнуюсь. Как мы будем действовать? Ну, что мы им скажем?

— Да расслабься! Я наговорю чего-нибудь.

Софи в своем репертуаре! Только сегодня это не забавляет.

«Чего-нибудь наговорю»…

…...

Клиника пренатальной диагностики не пряталась в подземном бункере посреди леса, но ехали мы по адресу не меньше часа, а потом еще минут двадцать искали нужное здание, блуждая между частных домиков с глухими изгородями. Пока прочесывали жилой массив, встретилась лишь компания ребятишек с трехколесным велосипедом. С горем пополам Софи дозналась, в каком направлении идти.

Клиника оказалась непримечательным трехэтажным зданием, которое выделялось лишь неброской вывеской «Centrum prenat'aln'i diagnostiky» да довольно высокой изгородью из кирпичной кладки.

Софи положила зеркало в нагрудный карман, проковыряла дырку в материале и нажала на звонок.

Дверь открыли без промедлений. Мы миновали уютный дворик. За маленькой стойкой регистратуры долговязая медсестра в белом перебирала бумажки.

— Привет, вы по-английски говорите? — спросила Софи.

— Добрый день. Чем могу помочь? — отозвалась сестра на неплохом английском.

— Тут такое дело... Кажется, я беременна. — выпалила подруга.

Начинается!

Я вздохнула и приготовилась слушать. Гнать Софи умела.

Медсестра приподняла брови домиком и моргнула.

— У вас есть направление от гинеколога? — спросила она.

— Не, я сразу к вам.

— Девушка, у нас специализированное учреждение. Мы принимаем только по направлениям, если есть какие-то проблемы генетического характера.

— Есть! — выдала Софи очередное заявление. — Понимаете, у меня гепатолентикулярная дегенерация.