Заметки на полях пиджака

Дальше всё развивалось быстро. Парень быстро обзаводился деловыми связями, обрастал подельниками. За какие-то полгода вокруг него выросло целое преступное сообщество.

Теперь их деятельность не ограничивалась наркотиками. Кто-то практиковал карманные кражи, кто-то обносил дачные дома. Некоторые осмеливались даже забираться в чужие квартиры.

Освоили также оригинальный метод воровства. Филя и компания находили в Интернете объявления о продаже тех или иных вещей. Они писали, что хотят купить эти вещи (чаще всего это были планшетные компьютеры и цифровые камеры). Они назначали владельцу встречу. Во время встречи кто-то из них брал устройство в руки (якобы посмотреть), а потом давал дёру. Другие в это время сдерживали продавца.

Потом ребята начали снимать детскую порнографию.

Моделей вербовали среди детей из неблагополучных семей, среди детдомовцев. Всем им обещали заплатить. Почти всех в конечном итоге кинули.

Как-то раз Филя потребовал от одного своего знакомого, чтобы тот отдал ему свою цифровую камеру. Парень отказался. Тогда бандит накатал на него заявление в полицию. Дескать, тот его изнасиловать хотел. Парня посадили. Филя был счастлив.

– Так ему и надо! Пусть в камере петухом будет! Будет знать, как со мной связываться!

Некоторые преступники нарушают закон только ради денег. Филя не из их числа. Помимо сугубо коммерческих преступлений – в его послужном списке есть и обычные зверства. Акты бескорыстного зла.

Со своими друзьями молодой человек совершил много ужасного.

– На бомжей нападали. Один раз он [бездомный – прим. М. Н.] пьяный лежал. Мы его керосином облили и подожгли. Он весело бегал так, орал. Мы так ещё потом делали. На таджиков нападали, на узбеков там всяких. П…ли чурок, короч.

Вот такой вот бандюган.

Сейчас ему семнадцать. В этом году он сдал ЕГЭ и теперь учится в одном из педагогических вузов Москвы.

– Хочешь работать в школе? – спрашиваю я.

– Ага, конечно, – подмигивает мне парень. – Люблю маленьких мальчиков.

Блатные в массе своей придерживаются довольно традиционных взглядов на сексуальную жизнь. Они презирают гомосексуалистов и ненавидят педофилов.

Филя к субкультуре блатных не принадлежит. Это бандит новой формации. Он не связан дурацкими условностями уголовных «понятий». Этот человек повинуется только велениям собственной совести… Которой у него нет.

– Я не против педофилии. Я сам бойлавер. Я был «зайцем», а сейчас сам беру «зайцев». Я пробовал всё: наркотики, секс… Мне всё известно.

«Зайцами» педофилы называют маленьких мальчиков, – своих жертв.

На этом, пожалуй, закончим с цитированием.

Конечно, я привёл здесь далеко не всё. Филя рассказал мне гораздо больше.

К сожалению, я ограничен размерами статьи, а потому не могу пересказать здесь всё.

Есть и другая причина. Некоторые вещи, о которых мне рассказал Филя, – настолько ужасны, что я не стал бы писать о них в любом случае.

Впрочем, суть, я думаю, вы уже уловили.

Филя – бандит нового поколения.

Таких как он много. В одной только Москве их десятки тысяч. А в ближайшее время станет ещё больше.

Иногда мне самому не верится, что такие люди как он существуют. И тем не менее они есть. Они живут в одном городе с нами, ходят по одним улицам. Обычно мы не замечаем их.

Иногда хочется задаться вопросом: откуда на свете берутся такие твари как Филя? Что порождает на свет таких подлых и циничных уголовников? Откуда приходят Ласнеры?

Бандит как радикальный обыватель.

Кто работает, – тот раб, кто ворует, – тот хозяин!

– «Электрические партизаны», «Отчизна».

В современной России есть много разных криминальных субкультур. Те, что мы назвали здесь, – это ещё далеко не всё. На самом деле их гораздо больше.

Разнообразие не меняет сути. Криминальная субкультура во всех своих формах крайне враждебна всем левым и патриотическим силам нашей страны.

Сейчас Россия стремительно скатывается в Третий мир. Население нищает, безработица растёт. Это значит, что криминальная субкультура в будущем тоже будет разрастаться.

Многие наши левые думают, что если люди будут и дальше нищать, – рано или поздно они точно восстанут.

Увы, это не совсем так.

Нищета и вправду может породить партизанское движение. А может – ИГИЛ, эскадроны смерти и добровольческие батальоны «Правого сектора».

Всё зависит от того, ведётся ли в массах революционная пропаганда. У нас она не ведётся. Отчасти именно поэтому то пространство, которое отказываются заполнять левые, – заполняют националисты и уголовники.

Ситуации осложняет то, что многие левые просто не понимают, зачем надо бороться с криминальной субкультурой. Некоторые же и вовсе открыто сочувствуют блатным.

Эти люди, – в большинстве своём честные и хорошие, – видят в бандитизме стихийный протест против окружающей действительности.

Дескать, люди у нас только и мечтают о том, чтобы поднять восстание. Одна беда – нет у людей идеологии! Вот они, несчастные, и становятся бандитами.

Такие взгляды высмеивал ещё Виктор Гюго.

Великий француз хорошо прояснил этот момент.

Да, действительно, бандитизм – это и в самом деле форма сопротивления власти. Но это не протест угнетаемого духа. Это – бунт неумерщвлённой плоти.

Чем бандит отличается от революционера?

Революционер думает о том, как освободить общество. Грубо говоря, для него самое главное – чтобы всем стало хорошо. Для достижения этой цели нужно совершить революцию. Именно её подготовкой и занят революционер.