Замуж - не напасть

Но трубку не вешает первым. Джентльмен! Ждет, когда её сначала повесит леди...

Глава шестая

Евгения принимает душ и укладывается а постель. Мощный фонарь на стройке вблизи дома бросает пригоршни света в окна её квартиры, и, проникая через плотные шторы, отбрасывает на стены причудливые тень. Спать не хочется. Видно, не только ей, потому что в одном из подъездов несмотря на позднее время продолжает гулеванить компания и певица - уменьшать громкость музыки они не пробуют - на весь дом сообщает: "Ты мне прямо скажи че те надо, че те надо, может, дам, че ты хошь, че ты хошь!"

Кажется, в последнее время дебилизм охватил всю страну подобно эпидемии. В песнях - дурь, в книгах - мат, в фильмах - беспросветная чернуха. Если кому-то сейчас, как и ей, не по себе, то где найти успокоение?

Столько лет Евгения не оставалась наедине с самой собой, что даже теряется от собственной свободы - оказывается, думать, думать можно не походя, между делом, а не спеша, с расстановкой. Власть. И никто не помешает: ни храпом, ни замечанием невпопад.

Кто ты, Женя Лопухина? Кем стала? Чего добилась? Хотела же быть художником, но нет, в последний момент передумала, пошла на архитектурный подкупило название - архитектор!

Вышла замуж за кого-то придуманного - того, кто бродит по свету...

Они поженились, и Аркадий больше не выезжал с партиями. Он как будто ждал Евгению, чтобы навсегда покончить с кочевой жизнью: сразу после свадьбы перешел работать в управление. Так что, она была женой геолога, но спецификацию его работы познать не успела.

И после свадьбы не рисовала. Евгения думает так, и вдруг ощущает в пальцах забытый зуд; представляет себе лист бумаги, на который ложится мягкий акварельный рисунок: плоская крыша многоэтажного дома, на которой стоит девчонка-подросток. Еще угловатая, нескладная. Она протягивает руку мальчишке, который чуть поодаль держит наготове белого голубя с мохнатыми лапками и хохолком на голове. Девчонка хочет метнуть его в небо...

Волосы у неё выбелены солнцем, а глаза светло-карие, с искорками...

На рисунке уже нет того, как девчонка азартно подпрыгивает на месте и неумело свистит.

Сегодня воскресенье, и Евгения решает повалятся в кровати. Конечно, надолго её не хватит. Привычка рано вставать так укоренилась в её сознании, что всякое послабление отражается на ней не лучшим образом: переспав она встает утомленная, разбитая и в форму её приводит лишь холодный душ.

Но пока ещё нет восьми, квартира покрашена и убрана, завтрак готовить никому не нужно, сама она обойдется и чашкой кофе... Только она успевает так подумать, как звонок в дверь поднимает её. Ну, почему в эту квартиру всегда звонят так рано?!

Оказывается, приехала любимая подруга Люба с мужем. Живет она в станице, пятидесяти километрах от города, но всегда заезжает к Евгении повидать - они дружат с первого курса института, в котором учились в одной группе - получается почти девятнадцать лето. Любе работает в районной архитектуре. У селян сейчас строительный бум, так что архитектору всегда хватает работы.

В восемнадцать лет Люба дала клятву: никогда не жить в селе, никогда не выходить замуж за рабочего и никогда не строить собственный дом, а жить только в государственной квартире.

Все три зарока ей пришлось нарушить, что опять-таки свидетельствует о правоте древнего мудреца...

Подруга как всегда поднялась в квартиру, а мужа оставила в машине. Этакий современный Дон-Кихот в юбке с моторизированным Санчо Пансой. Наверняка он ей говорит:

– Иди одна, я вам буду только мешать. Лучше пока схожу в магазин...

Или что-нибудь ещё в таком роде. Не то, чтобы он недолюбливал Евгению. Они - хорошие друзья, но Саша привык оставаться в тени. Любящий, ненавязчивый муж. Чувствует себя вполне комфортно в атмосфере матриархата. Они любят друг друга? Или Люба просто позволяет себя любить? Иначе, откуда снисходительный тон, который нет-нет, да и проскользнет в её отношении к нему?

Теперь Евгения часто перебирает знакомые ей браки: счастливые они или нет? Если да, то в чем? Сама она не хотела б становиться главой семьи. А уж слово - равноправие - для отношений между полами она вообще считает чужеродным. Сильный пол должен делать более тяжелую работу. Слабый - более тонкую. Так водится издавна. Так, видимо, распорядилась природа. Когда она видит женщину с тяжелым мешком на плече, у неё сердце сжимается от жалости. Может, потому она всегда хотела иметь мужа сильного, надежного. И разницу в возрасте приняла за эквивалент такой надежности, увы, не понимая, что это от возраста не зависит.

"Ну и что же, что рабочий?
– часто повторяла Люба.
– Зато мой! И только мой!" Евгения не хочет про своего мужа говорить: зато. Она хочет им гордиться!

– Как живешь?
– спрашивает её Люба и внимательно оглядывает.
– Развод на тебе не отразился, не волнуйся! Небось, мужики пристают? Их всегда тянет на свеженькое.

Она ревнует к Наде Евгению, хотя и понимает, что они слишком редко видятся, чтобы требовать от неё верности старой подруге. Лучшей, как подчеркивает она.

– Я тут тебе картошки привезла, грибочков...

– Ты чего, к голодающей приехала?

– На одну зарплату теперь не проживешь, - вздыхает Люба.
– Купи все на базаре! А у нас все свое.

– Не имей ста рублей!
– посмеивается Евгения и, выгрузив сумку, потихоньку подбрасывает подруге часть своей натуроплаты.

– Ты посмотри, мы ехали к убитой горем разведенке, - а она ремонт сделала, - мимо глаз зоркой любы ничего не пройдет, - платье новое купила. Молодец, Женька, так держать!.. Кстати, сколько стоит такая краска? Небось, импортная?

– Не знаю. Моляры приходили со своими материалами.

– И сколько ты им заплатила?

– Им - нисколько. А вот тому, кто их прислал, кое-что задолжала...

– Так-так, - Люба явно заинтересована.
– Ну-ка, садись и рассказывай все. И чтобы без утайки!

Никто из подруг на утайку не соглашается. Приходится рассказывать, он без особых подробностей.

– Так значит Аристов тебе ремонт сделал?
– задумчиво говорит Люба. Бесплатно?

– За десять поцелуев.

– Так ты думаешь...

– А тут и думать нечего!

– Но я этого не хочу! Я близко знакома с его женой, она хорошая женщина, чего я стану ей подлянку делать?

– Ты права: девиз французских шлюх - не трахайся там, где живешь, и не живи там, где трахаешься!

Евгения морщится.

– Рассобачилась я в своей конторе, - вздохнув, соглашается Люба. Извини, подружка, если обидела. Так что же решила?

– А вот и не знаю. Как заплатить, если он денег не берут?

– Вопрос, конечно, интересный... Он, я заметила, и раньше в компаниях на тебя посматривал, а сейчас... Одна, ничья.