Заноза Его Величества

— А-а-а! Тепло! Кайф! — сползает он вниз как расплющенная лягушка по стеклу.

— Знакомься, Карло, мой тайный агент Вит.

— Мы знакомы, — усаживается фей, опережая поварёнка с ответом и роняя иконку. Проводив её взглядом, он машет белобрысому: — Здорово, пухлый!

— Здорово, зелёный мух, — не остаётся в долгу Вит.

— А у тебя есть новости? — наклоняюсь я сама за упавшим образчиком местной религии, сдуваю пыль, и, сдвинув фея, водружаю на место. — Удалось проследить где Его Величество был вчера вечером?

И в своё оправдание хочу сказать, что я только сегодня обещала королю больше не расспрашивать куда он ездит. Но следить за ним, если что, он мне ведь не запрещал.

— Вчера — у Фарада, — потирает Карл озябшие ладони.

— Что прямо до ночи сидел?

— Не знаю. Я долетел за ним до дома знахарки, но не ждал, когда он выйдет, — смахивает фей капли со штанов. — Когда уже снова будет солнце? Задолбал этот дождь. Всё мокрое.

— Мокрое, мой друг Карло, это сильно напуганное сухое. А солнце будет всю зиму… светить, но не греть, — заставляю я их обоих с недоумением моргать и продолжаю допрос: — А позавчера вечером знаешь, где он был?

— У ведьмы.

— То есть?

— Спешился у Говорящего моста. Его люди забрали коня, а он пошёл в лес.

— А до этого?

— Тоже у ведьмы, — когда Карло пожимает плечами, вступает в разговор Вит и поясняет на мой удивлённый взгляд: — Мой брат — один из его людей, что охраняют мост. И он взахлёб хвастал, что Его Величества похвалил его за то, что тот накрыл его вороного попоной, чтобы седло не промокло, пока сам ходил в Мёртвый лес.

— А из вас выйдет неплохая команда, парни, — скрещиваю я на груди руки. — Может, подскажите мне ещё где белую ленту найти, которую церковники на венчание приносят, и цены вам не будет.

— Так вы у брата Августа спросите, — почесав затылок, предлагает Вит.

— Кстати, Август, — сажусь я за стол и достаю свой блокнотик. — Его нет, он уехал в центральную епархию, — задумчиво стучу я карандашом по столу.

Августа то я не записала. А вёл он себя странно. Я как раз пошла спросить у него про брак Барта и Марго, который хотела устроить. Не знала, не воспротивится ли этому церковь. И церковь-то как раз не воспротивилась, но кто бы думал, что этому может помешать невесть что задумавший король.

И священник в этот день уезжал в большой спешке. Обещал мне каждый день молиться за здоровье короля и выразил сожаление, что я «не понесла».

Даже сейчас меня передёргивает от этого противного слова. Но сейчас я скорее удивляюсь тому, что сожаление он высказал, но беременна ли я ведь не спрашивал. А тогда я лишь вспомнила Пушкина: «А царица молодая, дела вдаль не отлагая, с первой ночи понесла». Порадовалась, что месячные прошли до приезда короля. Да ещё, что свадьбу можно будет устроить прямо в замковой часовне.

— Ладно парни, — поднимаю я голову, понимая, что они своим трёпом мешают мне думать. Хоть я даже не слышала о чём они болтали. — Вит, спасибо! Свободен. А ты отогрелся? Тогда ходи сюда, мой сладкий сахар. Рассказывай, чего припёрся.

— Я прилетел сказать, что там генерал вернулся. И как раз отправлялся к вашим покоям, когда его перехватила заплаканная Марго, — снова передёргивается он от холода в своей тоненькой рубашонке.

Ну а куда же ей ещё идти. Теперь влюблённый Медведь за неё решает все проблемы. Только что-то мне подсказывает: вряд ли он будет просить за неё ещё раз у короля. Чёрт! А как было бы удачно организовать их свадебку. И стянуть ненароком ту ленту, которой их будут венчать. Домой вернуться, все дела там закончить, а то сгину здесь бесславно, Ленке не то что герцога, даже квартиры моей не достанется. Женщина я практичная, а тут кто знает, как обернётся.

А эти двое… да пусть бы поженились, мне не жалко. Про возврат в бордель я так ляпнула, от обиды, со зла. И хоть женщина я ещё и жалостливая, и отходчивая, а дерзость этой облезлой кошке всё равно ни за какую белую ленту не прощу. И теперь мне даже интересно как же отнесётся к предложению её вернуть король.

— Дарья Андреевна? — выводит меня из задумчивости фей.

— Ты об Маргарите? Это я её выгнала, — отмахиваюсь я. — Но ты же её кажется всё равно недолюбливал?

— Она тупая как корова. Но была такой высокомерной, пока была знатной, — презрительно кривится он. — Обвинила Катарину в смерти Аурелии.

— Якобы Георг её со свету сжил, чтобы жениться на Катарине, я помню.

— Отец говорил, что Аурелию чем-то травили, чтобы она не смогла выносить ребёнка. А Катарина рассказывала, что эта с сиськами всё приходила хвастаться, что замуж вышла по любви и уговаривала ту не пить лекарства, потому что в них Георг сам и подсыпает ей яд.

— Дохвасталась, — хмыкаю я. — Я бы даже сказала: накаркала.

Перед глазами встают неприятные картинки из памяти Катарины: гроб, серый от горя Георг… Чёрт! Раненый Георг! Ведь похороны были несколькими днями позже. И боль физическая стала для него тысячу раз помножена на душевную.

Вот узнаю, кто это сделал — собственными руками придушу!

— Пойду-ка я поговорю с лекарем, — допиваю я налитое вино и встаю. — А ты как думаешь, кому была на руку смерть Аурелии, да и самого короля?

— Да кому угодно. Но прежде всего тому, кто хочет посадить на трон Дамиана.

— То есть кто-то, — застываю я, так и не сделав ни шагу, — кому нужен на троне Дамиан? Тот, кто расчищает ему дорогу? Так это он тогда и сон-траву должен был подкинуть, и он же Аурелию отравить.

— И обязательно жить во дворце, — уже у дверей останавливает меня фей. — Иначе как бы он знал, что вы выпили сон-траву и заснули? Он должен был взять вас хотя бы за руку, чтобы увидеть воспоминания.

«И точно знать, что и Аурелия, и ребёнок умерли, чтобы убитого горем короля в этот же день и добить», — добавляю я, уже спускаясь к Шако.

Глава 53

— А скажи мне, Шако, — порядком поднадоев лекарю свои хождением «вокруг да около», заглядываю я в каменную ступку, где он растирает в порошок что-то подозрительно похожее на сушёную летучую мышь, и задаю последний наводящий вопрос: — Ты не сказал Его Величеству про капли, что дал мне, почему?

И я не виновата, что так долго мучаю его пустопорожними разговорами. Просто я никак не могу решить: доверять ему или нет. А ведь он как раз из тех, кто знает, наверно, всё. Поэтому и заканчиваю свои танцы с бубном контрольным в голову «почему».

— Вы просили оставить это между нами, Ваша Милость, — под закатанными рукавами рубашки напрягаются его мышцы, как у настоящего борца, пока он орудует тяжеленным пестиком.

— И несмотря на преданность королю, ты решил соблюсти врачебную тайну?