Запад каждого мира. Книга I. Часть первая. Дом Баст

– Это всего лишь подарок на день рождения, - объяснила я озадаченной матери.
– На обратном пути мы с принцем разговорились и выяснили, что у нас у обоих сегодня день рождения. Только вот, похоже, мой день рождения хотят испортить. Не понимаю, что тебе не нравится. Для него эта штуковина - сущий пустяк. Вы просто с ума тут все посходили! Смотрят на меня, как... не знаю на кого. Интересно, в чём меня хотят обвинить?

– Что ты, детка, никто не хочет тебя обидеть, - поспешно заверила меня мама.
– Просто... Ты ещё очень юна... Может, ты не всё понимаешь. Этот человек... Ты говоришь, он был с тобой очень добр...

– Не смей говорить о нём всякие гадости!
– разозлилась я.
– И даже думать не смей! Это благородный человек. Он настоящий принц!

– А ты не смей на меня орать!
– тоже вскинулась мама.
– Мала ещё! Знаю я этих настоящих принцев.

– Да? И откуда же?
– въедливо поинтересовалась я.

– Да оттуда, что уже немного пожила и людей повидала. Ты стала совершенно невозможной. Чуть что - хамишь. Я же о тебе беспокоюсь.

– Ну так теперь у тебя меньше поводов за меня беспокоиться, - примирительно сказала я.
– Благодаря этому прибору я больше не потеряюсь. Тут даже есть встроенный барометр, так что я смогу заранее почувствовать приближение бури.

– Один положительный момент в этой истории всё же есть, - вздохнула мама.
– Надеюсь, госпожа Пианха больше не позволит тебе брать её флайер. Тебе и так слишком много тут позволяют.

Рамзес Танамон был не из тех, кто бросает слова на ветер. На следующее же утро после случившегося он послал своих людей к Солёным озёрам. Они отыскали занесённый песком флайер, отремонтировали его и вернули хозяйке.

– О, Рамзес Танамон - действительно принц крови, - сказала Пианха.
– Как Анхиера и Саамон. Это настоящие аристократы. Таких сразу видно. Они никогда не чванятся, но всегда держатся с достоинством. И всегда держат слово.

Наверное, только Пианха и не заподозрила Рамзеса в дурных намерениях, когда я показала ей подарок принца.

– Выходит, вы оба родились в первый день осени? Забавно. Рамзесу девятнадцать. Ещё год - и он совершеннолетний по всем пунктам Семейного права. Скоро он станет владельцем огромного состояния.

Как ни странно, Пианха и не думала запрещать мне пользоваться её флайером.

– Теперь, когда у тебя есть этот компас, ты действительно неплохо защищена от сюрпризов погоды, и всё же не уходи далеко в пустыню. В последнее время творится что-то неладное. Метеорологи уже не ручаются за свои прогнозы. Учёные поговаривают о возможной катастрофе. Уж не знаю, сколько в этом правды... Где бы люди ни жили, они вечно ждут конца света.

Прошло ещё три года, прежде чем стало ясно, что разговоры о грядущей гибели нашего мира не пустой звук, но в ту осень, когда мне исполнилось десять лет, меня саму преследовали катастрофы. Одна за другой.

Неделя прошла, а магазин Шаима по-прежнему сумрачно и отстранённо взирал на рыночную суету сквозь ставни, напоминающие непроницаемые очки. Квартира антиквара в гостинице "Агора", занимавшей вместе с галантерейным павильоном всю западную сторону торговой площади, оказалась пуста. Администратор сказал, что жилец съехал несколько дней назад, и уезжал он, судя по всему, не на время.

На следующий день, когда я шла по фруктовому ряду, меня окликнул Ахид. Я купила немного фиников и уже собиралась возвращаться домой. Вечер только начинался. Солнце светило ещё довольно ярко, но как-то неохотно, а тени на булыжной мостовой постепенно перерастали своих хозяев, словно стараясь вытеснить их с площади, в шуме которой, не смолкающем от восхода до заката, уже чувствовалась вечерняя усталость.

– Ты не знаешь, когда вернётся Шаим?
– просила я, угостив приятеля финиками.

– Вернётся...
– усмехнулся Ахид.
– Да он и не уезжал! Представляешь, я недавно видел его в Карьерном. Он меня тоже, но прикинулся, будто не заметил. По-моему, он не хотел, чтобы его видели. Я решил проследить за ним. Похоже, старик перебрался в "Эрмитаж".

– Что-о?
– я от удивления едва не поперхнулась.

Это красивое название носила одна из самых грязных и дешёвых гостиниц, и в каком-то смысле оно ей подходило. Место было действительно уединённое1. Обшарпанное аляповатое здание, похожее на особняк разорившегося аристократа, стояло на самой окраине западной части города, можно даже сказать, на отшибе. Его со всех сторон окружали старые елаги - хвойные деревья с серыми узловатыми стволами и раскидистыми, низко растущими ветвями. Елаговая роща тянулась на запад, до развилки дорог. Одна из них вела к Старому Карьеру, где в прошлом веке добывали синий кварцит, а другая к заброшенному посёлку. Когда-то там жили аменеты. Сразу за посёлком раскинулось их кладбище. Я была там в начале лета. Меня всегда притягивали пустынные, заброшенные места, где всё дышало таким безнадёжным покоем, что я начинала чувствовать себя невесомой и словно бы растворяющейся в вечности.

Кладбище аменетов меня разочаровало. Оно выглядело столь уныло и однообразно, что у меня не возникло ни малейшего желания побродить там и получше его осмотреть. Да там и смотреть-то было не на что. Сплошь ровные шеренги одинаковых пятигранных памятников, многие из которых уже совершенно затерялись среди зарослей гариты. Это травянистое растение с коричневатой "метёлкой" на сухом жёлтом стебле росло повсюду, но почему-то особенно бурно на кладбищах. На каждом надгробии красовался один и тот же знак, нарисованный ярко-оранжевой краской, - пятиконечная звезда, заключённая в круг. Ни имён, ни дат. Главное - знак Владычицы, которая каждому открывает его и только его путь. Сразу за строгим и безликим кладбищем аменетов начинался хорошо знакомый мне некрополь. Город мёртвых занимал такую большую площадь, что на западной окраине Такелота к нему вела чуть ли не каждая улица, а на северо-западе он вплотную подступал к небольшой роще, за которой виднелся Старый Карьер.

В "Эрмитаже" всегда было много пустых номеров. Людям не нравилось глухое, неприветливое место, в котором находилась гостиница. Вокруг никакого жилья, только сумрачная старая роща, а дальше кладбище да заброшенный посёлок, где когда-то жили представители таинственной секты, издавна окружённой зловещим ореолом. Как знать, говорили в Такелоте, быть может, там, где аменеты проводили свои жуткие ритуалы, и впрямь открыта граница между мирами. Пойдёшь туда - и сам не заметишь, как окажешься по ту сторону...

По сути, "Эрмитаж" был мотелем, так как номера там снимали в основном парочки, которые встречались тайно и не имели средств оплатить комнату в более приличном месте.

Если Шаим перебрался в "Эрмитаж", значит, он хотел спрятаться. А слух о своём отъезде из Такелота пустил, чтобы его не искали. Чего он боялся? Вернее, кого?

Я сунула Ахиду кулёк с остатками фиников и, взглянув на солнце, помчалась в Елаги. Так назывались и окружающая "Эрмитаж" роща, и весь этот район западной окраины города. Почему Шаим, вместо того, чтобы уехать, прячется? Я сомневалась, что я вправе рассчитывать на его объяснения, и даже не была уверена, что он сейчас хочет меня видеть, но я почему-то была уверена, что ему грозит серьёзная опасность, так что спокойно отправиться домой я просто не могла.

Администратор гостиницы, тощий, беспрестанно ухмыляющийся тип неопределённого возраста, сказал, что он никогда не даёт сведения о своих постояльцах.

– Хорошо, тогда я подожду, - заявила я.
– Мне очень нужно отыскать дедушку, а я точно знаю, что он поселился тут.

– Да нет здесь твоего дедушки, - мой собеседник явно начал раздражаться.
– Убрался ещё вчера. По моей личной просьбе. Слишком много им тут интересуются. То полиция, то какой-то знатный господин, то какие-то нелюди... А наши постояльцы не любят, когда здесь толчётся слишком много любопытных. Тем более в полицейской форме.