Западня

Принц замолчал, Эрика — с непроницаемым выражением лица — молчала тоже. План был бы неплох, подумал Многоликий, не будь она заперта в Замке, как в клетке, и не задумай её родственнички выставить её отцеубийцей.

— Что скажете, принцесса? — спросил, наконец, Аксель.

— Скажу, что это был бы хороший план… если бы не два обстоятельства, — глядя в сторону, ответила Эрика. — С одним из них я живу полжизни, о втором узнала нынче вечером.

— Что за обстоятельства? — её собеседник, переставив ноги, подался вперёд, диван под ним скрипнул.

Эрика нахмурилась, потёрла лоб, тяжело вздохнула, решаясь, и начала с главного:

— Нынче вечером я узнала, что мой брат, моя мачеха и Придворный Маг задумали убить моего отца…

Она коротко и сухо, но с безжалостной ясностью объяснила, в чём заключается заговор. «А девочка молодец, — восхитился Многоликий. — Никакой истерики, только факты!» Не видя лица принца, Феликс мог лишь гадать, как тот реагирует — доносившиеся возгласы свидетельствовали, что Аксель не верит своим ушам.

— Теперь вы знаете, как обстоят дела, — заключила Принцесса. — Мне кажется, для вас сейчас самое правильное — расторгнуть нашу помолвку, иначе и вас тоже замажут в грязи. И отец будет в безопасности — до тех пор, пока в Замке не появится… мой новый жених. Правда, боюсь, он появится очень скоро, — добавила она со вздохом.

— Расторгнуть помолвку?! Что вы!!! — ужаснулся Аксель. — Я-то к своей новой невесте поеду тогда прямо от вас, и от свадьбы через месяц мне будет уже не отвертеться… А значит, я никогда в жизни больше не увижу Аниту…

И столько было страсти в его словах, что Многоликий больше не сомневался: этот парень искренен. Он, действительно, заинтересован в том, чтобы сохранить нынешнюю парадоксальную ситуацию, когда помолвка с одной девушкой — его единственный шанс остаться вместе с другой.

— Но, Эрика, почему вы не рассказали о том, что узнали, своему отцу? — задал резонный вопрос принц.

В ответ прозвучало сакраментальное:

— Он мне не верит. Он думает, я стремлюсь опорочить Ингрид в его глазах.

— Послушайте! Его величеству, может, просто наплевать, изменяет ему жена или нет… вот он и не хочет ничего выяснять. Но с убийствами не шутят!

Принцесса горестно махнула рукой:

— Аксель, его убьют раньше, чем он разберётся, вру я или нет. Я скажу Олафу, это начальник нашей Охранной службы… он доверяет мне больше, чем отец. Но потом…

— Я понял, — обрадовался принц. — Вам нужно срочно уехать куда-нибудь без отца! Короля никто не тронет, пока не будет возможности свалить на вас убийство. Так едемте вместе. Возьмём с собой какую-нибудь из ваших подруг или родственниц. Я давно мечтал побывать на…

— У меня нет подруг, — перебила Эрика, — и я никуда не могу поехать без папы.

— Почему не можете?!

— Потому что есть то самое обстоятельство, с которым я живу полжизни. Назовём его «проклятием Тангрис»…

В ту же секунду Многоликий принял решение. Он выскочил из-за ножки дивана, перебежал на свободное место, чтобы в этот раз ничего не опрокинуть, и вернул себе человеческий облик. Эрика и её мнимый жених вздрогнули, Аксель попытался было встать, но она удержала его за руку.

— Ваше высочество, полагаю, мне известно, как это проклятие снять, — хриплым голосом сказал Феликс.

Изумлённый принц рассматривал его во все глаза — ясное дело, помятый вид и арестантский наряд Многоликого не остались незамеченными. Оборотень подозревал, что его лицо сыну Джердона знакомо — что-то, похожее на узнавание, во взгляде Акселя, в самом деле, промелькнуло.

— Это ваш возлюбленный, Эрика? — спросил он возбуждённым шёпотом.

— Нет, это просто мой гость, — быстро ответила Принцесса.

— Верно, я просто гость, — подтвердил Феликс.

Следует отдать Акселю должное: ему хватило нескольких секунд, чтобы перейти от растерянности к пониманию — за это время в его голове сложилась картина случившегося, по-видимому, очень похожая на реальную. Он откинулся на диване, скрестил руки на груди и произнёс с мимолётной улыбкой, которой неожиданно напомнил Императора:

— Ничего другого мне и не нужно знать, не так ли? А то, мало ли, начнут задавать вопросы…

Многоликий промолчал, Эрика неопределённо повела плечом, едва прикрытым перламутрово-серым атласом вечернего платья. Аксель, став серьёзным и задумчивым, посматривал то на одного, то на другого и ожидал продолжения. Короткую паузу нарушил Феликс:

— Ваше высочество, вы совершенно правы: принцесса Эрика должна как можно быстрее уехать отсюда вместе с вами, но без своего отца, — обратился он к принцу. — Беда в том, что она с детства уверена: за воротами Замка её ждёт смерть, единственное спасение от которой — магическая защита Короны. И смерть эту нашлёт на неё волшебница Тангрис…

— Но ведь так оно и есть! — вскинулась девушка. — Я же объяснила вам, что Мангана тут ни при чём!

— Тангрис? — Аксель нахмурился. — Я слышал такое имя. Она ведь из наших, имперских магов? Но она…

— …Не убийца! — подхватил Феликс. — Именно об этом я и говорил недавно её высочеству.

Эрика сжала губы.

— У вас есть лупа? — спросил у неё Многоликий.

— Лупа? — удивилась Принцесса. — Возможно. Я поищу…

Она поднялась и, шелестя платьем и сердито стуча каблучками, ушла в кабинет, но вскоре вернулась с большой круглой лупой в бронзовой старинной оправе. Подала её Феликсу:

— Вот, держите, — и снова села на стул, очень прямая и очень бледная.

Глаза у неё были, как два омута тревоги. Аксель, ни говоря ни слова и не меняя позы, наблюдал за происходящим со своего дивана. Многоликий шагнул к Принцессе и попросил со всей мягкостью, на какую был способен:

— Дайте руку, ваше высочество.

Та протянула ему правую руку, отягощённую помолвочным перстнем.

— Не эту… другую.

Кажется, она начала догадываться, к чему он клонит, потому что стала ещё бледнее. Видно было, как лихорадочно бьётся у неё на виске голубая жилка. Феликс бережно взял холодную напряжённую кисть, подавляя искушение согреть дыханием, перецеловать каждый пальчик, и прикоснулся к ажурному платиновому браслету на запястье.

— Откуда он у вас, ваше высочество?

— Папа подарил, — сглотнув, ответила девушка. — На одиннадцатилетие.

— Вы хоть раз его снимали?

— Нет… никогда. Это мой талисман.

— Попробуйте снять?

Браслет, как будто не слишком плотно охвативший хрупкое запястье, двигаться дальше косточки, однако, не захотел.

— В одиннадцать лет мои руки были гораздо тоньше, — неуверенным тоном пояснила Эрика.

— Ну да, — Феликс перевернул её ладонь внутренней стороной вверх. — А рассматривать его вы пробовали?