Запечатленные

Запечатленной, которая ненавидит его, имея на это полное право. И ей не будет достаточно его выбора в ее пользу. Когда она осознает, какую власть дает ей узор, она отомстит, и жестоко.

Стоит ли так рисковать? Не лучше ли оставить все, как есть?

К тому моменту, как Кассандра очнулась, он все еще находился на перепутье. Она не могла этого знать. И едва ли догадывалась, о чем он думает, когда обвинила Оливию в немыслимом.

Его девушка просто не могла так поступить. Она не была убийцей, никому не желала зла и это ее любовь позволила Теодору свернуть со скользкой дорожки. Нет, он не стал пай-мальчиком и все так же вызывал страх, но старался не делать того, что не одобрила бы его светлая девочка.

Он не мог настолько ошибаться в Оливии.

Саму Валери Праул он не помнил, но это имя довольно долго было у всех на слуху. Тихая неприметная девочка из очень богатой семьи. Некрасивая, а потому не уверенная в себе, она всегда держалась в тени, несмотря на все деньги своей семьи. А затем вдруг покончила с собой. Это вызвало огромный резонанс, ее родители подняли на уши всех, чтобы наказать виновных в произошедшем. Но что довело тихоню до самоубийства, выяснить так и не удалось.

Или кто.

Оливия тогда, как и все, была потрясена трагедией. И утверждала, что не общалась с девочкой, совершенно ее не зная. Могла ли она быть виновной в смерти Валери? У них ведь не было причин для конфликта.

Разве что деньги. Некрасивая девочка, имеющая полный доступ ко всем родительским деньгам — и Оливия, ограниченная в средствах, но отчаянно желающая их тратить. Возможно, Валери разочаровала Оливию, отказавшись взамен на дружбу осыпать ту своими деньгами. И Оливия отомстила…

В это было легко поверить, если бы речь шла не об Оливии. Его девушка не была мстительной, она никому не желала зла…

Вот только всегда с особым удовольствием слушала, как Тео отомстил очередному ее обидчику. Ведь милую и нежную Оливию постоянно обижали…

Почему? Даже зная, чем это обернется?

И почему Тео раньше не задавал себе таких вопросов?

Априори считал Оливию безупречной, не ставя под сомнение ее слова.

Но ведь он не мог настолько обманываться на ее счет. Да, влюбленным свойственно не замечать недостатков друг друга, однако в разумных пределах. Тогда откуда сейчас эти сомнения?

Тео решил, что он просто давно не видел Оливию, поэтому позволил сомнениям зародиться. Им просто нужно встретиться, чтобы он убедился — она все та же любимая его девушка, светлая и невинная, без темной стороны.

Оливия охотно согласилась на встречу, но предложила приехать к нему сама. Теодора такой выбор удивил, но возражать он не стал.

Оливия пришла сразу после завтрака. Как всегда, красивая и безупречная, но почему-то при взгляде на нее Тео подумал о Кассандре. Его запечатленная не была броской красавицей, но ее внешность была естественной. И довольно привлекательной, если дать себе труд присмотреться. Конечно, сейчас он не объективен, но… если смыть с Оливии всю косметику и лишить ее возможности посещать косметологов и мастеров красоты? Останется ли она столь же безупречной и яркой? Ответа он не знал, хотя встречался с ней уже больше двух лет. Но она ни разу не показалась ему без косметики.

Поймав себя на мысли, что он пытается найти в ней недостатки, Тео устыдился. И решил быть с Оливией поласковей, ведь ради этого он с ней и встречается. Чтобы напомнить себе, за что ее любит.

— Почему ты решила встретиться здесь? — все же не удержался он от вопроса.

Оливия всегда любила шумные компании больше уединения. За единственным исключением.

Наедине они всегда занимались любовью.

— Я соскучилась, — Оливия опустила взгляд. — Мы не были вместе как будто целую вечность. Я не могу так больше.

Тео помрачнел. Чего-то подобного он ожидал, но надеялся, что Оливия проявит большую выдержку.

— Ты ведь знаешь, что сейчас я не в силах тебе помочь, — напомнил он.

— Любовь моя, но ведь это не так, — нежно посмотрела на него Оливия. — Конечно, над основным ты не властен, но у тебя ведь очень ловкие пальцы. Помоги мне, Тео…

Она стояла вплотную к нему, почти прижимаясь грудью, и смотрела таким взглядом, что Тео не мог отказать. Хотя сейчас он не испытывал влечения к ней, но хорошо знал этот голодный взгляд. И как доставить ей удовольствие, тоже. Оливия была охочей до секса, и Тео никогда ей не отказывал.

Он бы без труда выполнил и эту ее просьбу, но от мысли, какой болью накажет его узор запечатления, становилось неуютно. Тео смотрел в глаза Оливии…

…и просто не мог заставить себя спросить ее, представляет ли она, на что обрекает своей просьбой. Он не хотел выглядеть в ее глазах трусом. Он достаточно силен, чтобы выдержать любые пытки.

Но прежде он не замечал в Оливии такого эгоизма. Впрочем, не ему судить. Ведь он не может ее понять — каково это, неудовлетворенное желание.

Пока не может. Но впереди у него долгие месяцы подобного опыта.

— Конечно, Оливия, — он принужденно улыбнулся, раздевая девушку.

Тео давно изучил ее тело, прекрасно зная, как ласкать свою девушку, чтобы довести ее до оргазма. Она была отзывчивой и податливой, и обычно Тео и сам получал немало удовольствия, только играя с ней. Но не в этот раз.

Узор, почти привычно вспыхнувший болью, с каждым новым прикосновением к чужому телу будто раскалялся. От запястья боль потекла выше, погружая нервные окончания в кипящую лаву. Мышцы сводило судорогой, от чего казалось, что руку выкручивают, как мокрое полотенце. В какой-то момент правая рука и вовсе ему отказала, но Оливия стонала и требовала продолжать.

Боль раскаленными прутьями впилась в грудь, приближаясь к сердцу, когда Оливия, наконец, изогнулась в сладкой судороге и расслабилась.

— О, Тео! Ты был великолепен, как всегда, — с блаженной улыбкой произнесла она и села, пальчиками проведя по его груди: — Мы ведь это повторим? Я хочу почаще.

— Почаще? — голос его прозвучал хрипло.

Тео посмотрел на неподвижную руку, все еще сведенную болью, на чужие пальцы, касающиеся его тела, под которыми болезненно пульсировали нервные окончания, на девушку, которой было плевать на него, потому что она думала лишь о собственном удовольствии.

— Да, почаще, — радостно подтвердила Оливия. — Хорошо я придумала?

Она даже не заметила, какую боль ему причинила.

Тео осторожно прикоснулся левой рукой к ее виску. И спросил особым тоном:

— Что ты в действительности ко мне испытываешь, Оливия?

Незримым наблюдателем он погрузился в ее воспоминания.

Теодор увидел Оливию — совсем юную; в этом возрасте она стала его девушкой. Она лежала обнаженная в постели, столь же расслабленная, как и сейчас. А рядом с ней, такой же обнаженный, лежал и поглаживал ее Мартин.