Записки нечаянного богача 3

— Не возражаю, Тём. Ешь, не разговаривай с набитым ртом, — кивнула она, и, я клянусь, голос был ласковый.

— А попроще обмундирования не нашлось, что ли? — кивнул я на куртку с памятным грифоном, который теперь не висел, а самодовольно лежал.

— Там это, — и случилось чудо, какие в жизни бывают лишь раз — стальной Головин покраснел! — В негодность одежда пришла, короче.

— Совсем? — удивился я.

— Ага. Горсть пуговиц и какие-то нитки тонкие, как будто со стропы или паракорда рваного. Из чего ни попадя одежду шьют, жулики, — по-прежнему чуть смущённо пояснил он. — Мы думали у Милки чего-нибудь попросить. Но там, во-первых, бабку будить не хотелось, а во-вторых — калибр не тот совсем.

И он посмотрел на свой китель и грифона на нём так, как, я уверен, никогда прежде.

— А доставка тут пока не работает, мы звонили. Круглосуточных вообще нет, а откроются только в девять, — подтвердила Бадма. Или уже Бадька. А полное имя тогда какое — Бадежда? Так, рано я думать начал, надо чаю сперва, сладкого и покрепче.

Я глянул на часы — половина седьмого утра. Ладно, будем надеяться, что поговорка «кто рано встаёт — тому Бог даёт» в такую рань тоже работает. Тут послышались шаги на лестнице и в зал зашёл лохматый и зевающий Лорд, с закрытыми глазами озадачив всех вопросом:

— А ещё кому-нибудь волки сегодня выли?

— Да, — прозвучал в ответ трёхголосый хор. Ланевский замер, будто на стену налетел. Врагу не пожелаешь так резко просыпаться, конечно.

Он как-то неловко боком прошёл к столу и уселся рядом со мной, избегая, кажется, встречаться глазами с любым из нас. А когда Бадма подошла и наклонилась налить ему чаю, подвинув, кстати, молочник, едва не подскочил. Над столом осязаемо сгустились тучи и повисла тягостная недосказанность. Только внутренний скептик вполголоса что-то язвительно вещал фаталисту про восточную иезуитскую хитрость. Которой, кстати, не могло быть в природе ни технически, ни географически — орден придумали в Риме, а он точно находился не на Востоке.

— Так и будем сидеть, как будто незнакомые? — поинтересовался Головин, звучно отхлебнув чаю.

— А как же теперь… — начал было Лорд неуверенным голосом.

— Как большие мальчики и девочки, Серёг. Ты переживал, как быть с Бадькой? Больше не переживай, нормально с ней всё. Очень даже, — глаза приключенца снова замерли на грифоне и приобрели романтический блеск.

— Она же раньше… Ну… — Ланевский явно тоже старался срочно отрастить новые нервные цепочки, но те катастрофически запаздывали.

— Есть анекдот такой старый, Серёг. Дружат дядя с тётей. Месяц дружат, полгода, год. Она ему между делом так и говорит: «Как насчёт ЗАГС посетить, пока погода благоволит?». Он подумал и отвечает: «Я бы с радостью, но ты, прости за нескромность, не девушка». Она в ответ: «Скажи мне, я выгляжу хорошо?». Он врать не стал, «выше всяких похвал», говорит. «Готовлю вкусно?». «Не то слово, ум отъешь!». «А в интимном смысле?». Он смутился, но подтвердил, что и там вопросов — ни одного. «Так ты что думаешь, я всему этому на онлайн-курсах научилась?!».

Бадма хмыкнула, обошла Головина и вполне по-хозяйски обняла его из-за спины, положив подбородок на широкое плечо. Без подтекстов, злорадства или превосходства — просто констатируя свершившийся факт. И демонстрируя наглядно преимущества лабильной психики.

— Ну да. Правильно. Куда мне две-то? — Лорд, кажется, пробовал договориться сам с собой. Но думать явно уже начал, притом вполне прагматично.

Я вспомнил про утренний разговор, достал телефон, нашёл сообщение Второва и толкнул трубку по столу Серёге.

— Это чего? — спросил он, вглядываясь в экран. И медленно поднимая брови.

— Это значит, что рефлексировать нам некогда — у нас дел за гланды. И выезжать надо скорее. Волки там уже час как воют, охрипли уж, поди. Грех так над роднёй издеваться, — окончательно перевёл стрелки я.

Глава 16 Ручей у холма. Наших прибыло

Раджа летел по двухполосному шоссе, которое совсем недавно было четырехполосным. Вокруг проносились перелески, поля и населённые пункты, названия которых ни о чем не говорили ни мне, ни Тёме, ни Серёге, ни даже Миле — она в этих краях не бывала никогда, хоть и прожила всю жизнь рядом. Полей было много, и все ухоженные — не то, что в Подмосковье, где за каждым кустом или коттеджный посёлок, или поле, заросшее такими чапыжами, что и на поле-то не похоже. Мы трепались по пути обо всём, поэтому выяснили, что даже всезнающий Головин ничего про здешние Романовичи, Горбовичи и Амхиничи не слышал. Зато, увидев указатель «Чаусы — 12 км», вспомнил, как однажды в госпитале попалась ему книжка про военврача, который куда-то в прошлое провалился. Врач тот, со слов Артёма, был какой-то заурядный, хотя вроде бы мужик хоть куда, а в целом книжка очень понравилась и запомнилась. Он даже про автора в сети поискал, чего бы ещё интересного почитать у него. Нашел целую серию про «попаданца» в Отечественную войну 1812 года — та тоже классная была, и про оружие там было интересно написано. Тогда он, как сам сказал, полтора месяца на больничных харчах отъедался, времени было — вагон, от души почитать удалось. Вот автор тот, Анатолий Фёдорович Дроздов, оказался родом из тех самых Чаус, до которых было рукой подать. Но мы до них всё равно не доехали.

Утром, доев общий завтрак и поприветствовав проснувшихся рано бабушку и внучку, разделились: Бадму с Дагмарой под присмотром Славы и его ребят направили по магазинам и ещё каким-то делам, а сами прыгнули в Раджу, едва только начало светать. Поэтому на место прибыли, когда солнце ещё не оторвало от горизонта нижний край. Навигатор упорно отказывался проводить нас поближе к лесу, убеждая то свернуть в ручей, то в чисто поле, то бросить машину и идти дальше пешком. Но мы лёгких путей не искали, а тяжелых не боялись, да и техника позволяла. Поэтому нашли какую-то стрёмного вида колею, видимо, от сельхозтехники, и прямо по ней выехали к холму, который будто бы выглядывал из леса. Или выходил, но остановился на самом краю.

Пока народ разминал спины, я осмотрелся. Именно это место мы и искали. Ручеёк журчал ровно так, как и положено, и дуб высматривал нас, казалось, от самой дороги, словно заждался. А на приметном камне возле него сидел тот самый ворон. Ну, или другой — по ним непонятно.

Мы забрались на холм, причём Милу Лорд занес на руках, привычно подхватив ношу, казавшуюся воздушно-невесомой, будто облачко, в своём нежно-голубом пуховичке. Она так радовалась любой обновке, что становилось даже немного неловко. Но, видимо, понять истинную ценность вещей дано только тем, кто был их лишён. А те, кто не ценил того, что имел, воспринимая как должное и обычное, начинали задумываться лишь глядя на искренний восторг, что излучала взрослая девушка по поводу новой одежды, обуви, телефона, простых украшений и косметики. Хотя, пожалуй, задумываться начали бы далеко не все.

На камень приземлился ещё один ворон, а за ним и третий. Из леса раздалось многоголосое карканье наперебой, а вслед за ним — и волчий вой, заставивший Люду испуганно вскрикнуть и прижаться к Ланевскому ещё крепче, а Головина — достать пистолет так быстро, что я и моргнуть не успел. Не обращая внимания на весь этот концерт с балетом, я подошёл к старому дереву и прижал к стволу ладони и лоб. Почему-то показалось, что здороваться с дубом нужно было именно так. И стало как-то легче. Будто даже удалось различить голоса волков, до этого звучавшие единым оперным фоном, а теперь распавшиеся на пять разных партий. И понять, что серые вокалисты не так далеко, как хотелось бы, и продолжают приближаться. А вот вороний грай разобрать не мог — слишком много черных птиц слетелось за пару минут.

Развернувшись к солнцу, прислонился к дубу спиной, испытав что-то похожее на то, когда маленьким привалишься к отцу или деду — покой, тепло, силу и заботу. Глянул на часы, пытаясь вспомнить, как там правильно надо ориентироваться по стрелкам и солнцу, чтобы найти юг. Но решил, что светило вряд ли конкретно сегодня решило из вредности подняться на небо с какой-то неожиданной стороны. Края далеких деревьев и крыши домов почти касались его, так что если не придираться к градусам и прочим секундам долготы и минутам широты, в которых я всё равно решительно ничего не понимал — восток был прямо передо мной. А дюжина аршин — всего двенадцать шагов, или даже меньше с моим ростом. Не сводя глаз с намеченной линии, прошёл неторопливо всё расстояние. И только остановившись увидел, как Головин, казалось, не отрывая ног от земли, перетёк вперёд, как фигурист по льду, и оказался между Ланевским с Милой на руках, и лесом, что шумел позади меня. И навёл ствол на ближайшего волка.