Запрет на любовь

Глава 20

После четырёх мы коллективно спускаемся вниз по склону к морю. Ромасенко и Петросяна оставляют сторожить лагерь. В наказание. Ведь эти двое успевают накосячить перед Матильдой. (Петарды взрывают, идиоты).

— Тоже не идёшь купаться? — Филатова подсаживается ко мне.

— Не иду.

— Почему?

Иногда Полина такая прилипала…

— Не хочу, — отрезаю коротко.

Я ведь совсем не обязана выдавать истинную причину, правда?

— А я бы с удовольствием, — с завистью смотрит на то, как щебечут и раздеваются девчонки. — Но мне нельзя.

— Бабушка запрещает? — догадываюсь сразу же.

— Да. Она говорит, что раздеваться можно только дома, перед своим мужем.

— Мой отец тоже так считает.

— Что ж. Дай пять, — шутит уныло. — А ты с ним согласна?

— Нет. Я уже сказала тебе, что просто не хочу. А по поводу бабушки… Её здесь нет, — выгибаю бровь.

— Ты что! Вдруг кто-то сфотографирует, я не могу, — доходит до неё запоздало.

— Тёплое, идите сюда, — кричит кто-то из парней.

— Далеко не заплывать. Друг друга не топить! — Щац закатывает штанины и заходит по щиколотку в воду.

— Мозгалину нельзя? — вижу, как они с Илоной строят что-то из песка.

— Да. Он у нас товарищ непредсказуемый, да и вообще, там целый букет болезней. Слабая иммунка и прочее, короче, — полный набор.

— А Вебер?

— Думаю, у неё просто нет желания с ними плавать. В седьмом классе она разделась вместе со всеми и это стало поводом для издевательств на весь последующий год.

— У неё были проблемы с лишним весом?

— Если посмотришь фотки — вообще её не узнаешь. Она очень сильно похудела после того, как похоронила маму.

Чёрт.

Тотчас вспоминаю свой глупый подкол в ответ на её шутку про ЦУМ: «А ты с похорон пришла, что ли?».

Так стыдно становится.

— Давно это произошло?

— В середине апреля. Илона после случившегося перестала ходить в школу. Тётка и Матильда неоднократно искали её по городу.

— Ясно.

— У них с мамой были очень тёплые, близкие отношения. Жаль, что так вышло.

— Ты-то сама почему живёшь с бабушкой? — не люблю задавать неудобные вопросы, но всё же спрашиваю.

— Так получилось. Мои предки слишком рано стали родителями. Можно сказать, оказались не готовы к ребёнку. Бабушка сама меня вырастила.

— Ты общаешься с матерью и отцом?

— Да. У каждого из них теперь своя семья.

— Не предлагали забрать тебя?

— Предлагали, — кивает. — В детстве я только об этом и мечтала.

— А сейчас?

— А сейчас поняла, что никуда не денусь от бабушки. Каким бы сложным человеком она не была, на кого я её оставлю?

— Правильно рассуждаешь.

— Ты любишь своего жениха? — заряжает она ни с того, ни с сего.

— Не кажется, что мы слишком резко перескочили с одной темы на другую? — замечаю я недовольно.

— Бабушка говорит, что мужчины — это адово зло, — таращится куда-то вперёд. — Дети порока и соблазна.

Поворачиваю голову.

Абрамов и Свободный страдают фигнёй. Пытаются исполнить акробатический этюд. Денис стоит на плечах у друга и, пошатываясь, ловит баланс. Сдаётся мне, будет прыгать.

— Некоторые из них и правда выглядят как посланники Демона, — томно вздыхает Полина.

— Тебе нравится Денис? — предполагаю, исходя из своих наблюдений.

— Что ты такое говоришь! — её щеки почти мгновенно заливаются краской.

— Ты на него засмотрелась, — нарочно её поддеваю.

— Вовсе нет! — отрицает яро. — Он, конечно, красивый, спортсмен и всё такое, но…

— Можешь не объясняться, — не выдержав, смеюсь. Поля так забавно нервничает.

— Джугели!

Улыбка мгновенно сползает с моего лица.

Ну вот что ему опять от меня нужно?

Не получив реакции, свистит на весь пляж.

Ведёт себя как гопник последний, честное слово!

— Он идёт сюда, — сообщает Филатова.

А то ж я не вижу!

Приняв нужную для загара позу, закрываю глаза и демонстрирую холодное равнодушие.

— Смотри, что достал тебе, — совсем рядом звучит его голос.

Что-то кладёт на расстеленное полотенце.

— Мне неинтересно.

— Марс! — зовёт его Денис.

— Иди сюда, мы Зайцеву закапываем! — подключается Ковалёва.

— Ща, погодите. Джугели…

— Достал, — цокаю языком.

— Спорим, ты такую точно никогда не видела.

— Сказала же. Неинтересно, — повторяю ледяным тоном.

Молчит какое-то время и я прямо-таки кожей чувствую, как в нём закипает раздражение.

— Уйди, ты загораживаешь солнце.

Клянусь, слышу, как клацает зубами от злости.

А потом… Мне внезапно становится мокро и холодно…

— Совсем обалдел? — возмущаюсь, распахнув глаза.

Трясёт надо мной мокрыми волосами. Брызги летят прямо в лицо.

— Придурок!

— Снежная королева херова!

Пинает что-то ногой. Уходит к друзьям.

— Блин, такая красивая! — Полина подбирает с песка огромную радужную ракушку необыкновенного раскраса и, любуясь, кладёт передо мной. — Классная же, признай.

— Тоже мне диво дивное, — фыркаю в ответ, отворачиваясь.

— Что ж. Если она тебе не нужна, можно я возьму её себе?

*********

После купания в море, коллектив одиннадцатого «А» ещё пару часов проводит на побережье.

Матильда неожиданно для меня организовывает игру в вышибалу. Загоняет всех протестующих в центр, а сама на пару с сыном-физруком с азартом швыряет мяч в каждого из нас.

Парни веселятся, подпрыгивая и толкая друг друга. От девчонок больше визга. Зайцева и Ковалёва еле передвигаются, будто на дефиле. Мозгалин хохочет и прячется за нашими спинами.

В какой-то момент Германовна, тяжело дыша, хватается за сердце и, махнув рукой, оседает на большой камень, превращаясь в стороннего наблюдателя. Право выбивать передаёт Абрамову, чьи меткие броски долетают до одноклассников практически всякий раз, когда мяч оказывается в его руках.