Зарево. Пекло

Поднялась на кровати, огляделась. С секунду помедлила, затем осторожно опустила ноги на холодный пол. Натянула берцы и бесшумно нырнула в дверь. Темно и тихо. Вслушалась, неспешно направляясь к лестнице. Ноги гудели, напряженные мышцы превращали движения в угловатые. Спустившись наполовину лестничного пролета, замерла. Льюис сидел один на кухне, вальяжно развалившись на стуле и вертя в руках тлеющий окурок сигареты. Крис откинул голову к стене; на столе стояли наполненная окурками стеклянная пепельница и открытый термос. Я помедлила, не зная, стоит ли сейчас беспокоить мужчину, но Кристофер, лениво приоткрыв глаза, уже заметил меня.

– Ты чего не спишь? – спокойно проговорил он, поднося сигарету к губам. Я вздохнула, начиная спускаться. Льюис сделал глубокую затяжку, затем направив изящным движением очередной окурок в пепельницу.

– Бессонница.

– Не устала после учебного дня? – саркастично хмыкнул мужчина, на что я закатила глаза, присаживаясь напротив. – Кофе?

– Не откажусь, – Льюис придвинул мне термос, и я, не раздумывая, отпила. Кофе был холодным, крепким и без сахара. В первую секунду скривилась, отпрянув от термоса. Военный с интересом наблюдал за мной, в легкой ухмылке натянув уголок губ. Я фыркнула, вновь отпивая кофе. Глоток, второй, третий… Горечь заполнила, ударила в голову, прочищая мозги и взбадривая. Внутри словно все загорелось. – Отвратительное пойло. Рецептом не поделишься? – тряхнула волосами. Льюис хохотнул, да и я сама искренне улыбнулась. – А ты чего полуночничаешь?

– Никогда не мог нормально спать перед выездами, – нехотя ответил Крис. – Пытаюсь мысли в порядок привести.

– Хреново у тебя получается, судя по наполненности пепельницы и облаку дыма вокруг.

– Вероятно, придется с тобой согласиться.

– Позволь поинтересуюсь из чистого любопытства, ты со всеми нехотя соглашаешься, или это исключительно моя прерогатива? – в глазах Льюиса мелькнула лукавая чертовщинка; он сощурился, улыбаясь хищно, а я театрально замахала руками. – Хотя, нет-нет-нет, можешь не отвечать! Это одна из черт твоего паршивого характера.

– О, Штефани, как иронично с твоих уст слышать о паршивости характера, – настал мой черед пренебрежительно усмехаться, а Льюису играючи зеркалить мои слова. – Позволь поинтересуюсь из чистого любопытства, ты во всех жизненных сферах такая строптивая? – он не говорил, почти урчал; тембр голоса и обольстительная ухмылка придавали словам Льюиса абсолютно двусмысленное значение.

Обаятельно улыбнулась. Притянула к себе термос. Сделала ещё пару глотков.

– Вот видишь, как хорошо, что я пришла. Тебе не пришлось бороться с кашей в голове. Будешь мучить свою голову другими не менее увлекательными вопросами.

Крис прыснул от смеха – понятное дело, он лишь согласился сыграть со мной в очередной обмен любезностями; но мы друг друга тем и спасали, не все же время задушевные речи толкать. К тому же, порой смех, ирония и цинизм были единственным лекарством борьбы с гнетущей действительностью.

Откинув голову, горгоновец тяжело выдохнул. Задумался. Побарабанил пальцами по столу. Посерьезнел. Посмотрел на меня внимательно.

– Что?

– Очень уверено оружие в руках держишь, Шайер. Ты ведь в тире занималась не ради удовольствия и спортивного интереса?

Ответила не сразу.

– Нет.

Горгоновец вновь кивнул, продолжая выжидательно смотреть.

– Я знакома со жнецами не понаслышке, – вырвалось из меня. Льюис напрягся. – Глупо же надеяться, что, озвучивая точку зрения, отличную от официальной, в один момент в твои двери не постучат блюстители режима, – еще помолчала. – В какой-то момент страшным стал не образ гипотетической тюрьмы, следственного изолятора или дознавательных камер. Стало страшно идти утром в издательство и вечером возвращаться домой. Ты первый, кому я заикнулась об этом. Но обговаривать детали или обсуждать это я бы не хотела. Ни сейчас, ни позже.

Отвернулась. Перевела взгляд за стекло. Темно, прохладно и сыро. До рассвета еще долго. Меня немного потряхивало. Пахло табаком, кофе, кремом для обуви и маслом для чистки пистолетов.

– Хорошо. Я не буду ничего спрашивать, – он чуть склонился в мою сторону, – но, с твоего разрешения… – горгоновец взял меня за пальцы и провел ими по коже под воротом футболки, ниже своей левой ключицы, где темнели причудливые линии татуировок. Я вздрогнула. Подушечками пальцев ощутила рубцы. – Одному ублюдку показалось забавным оставить мне такую напоминалку о том, кем он меня считал. "Монстр", – Льюис отпустил мою руку. – Я бывал в плену и в Штиле, и у "Анцерба", но после радушного приема жнецов те разы казались мне раем.

– Жнецы посягнули на горгоновца?!

Льюис мотнул головой.

– Я тогда еще не был частью группы. Непослушный мальчишка, только пришедший на службу и позволявший много и жестко говорить о том, о чем не следовало, – мужчина усмехнулся. – "Урок будет повторяться, пока ты его не усвоишь". И я усвоил. Но интерпретировал иначе. Перенял опыт, так сказать.

Не знала, что ответить. По позвоночнику расползлось внезапное ощущение холода. Дернулась. Взяла Льюиса за руки и крепко сжала – эмоциональный порыв.

– Будьте осторожны в поездке, – сказала почти шепотом. – Я знаю, что все будет хорошо, но… Будьте осторожны. Мне еще нужно у тебя поучиться, так что обязательно возвращайся с вылазки, – не получилось сказать иронично; голос подрагивал. Я опустила взгляд, с секунду помолчала, затем перехватила термос и допила за один раз остатки кофе, стараясь сбить сжавший горло спазм.

– Мы вернемся дня через два, – буднично ответил Льюис. – Спешить не будем, все внимательно осмотрим. Не накручивай себя. Все нормально будет, – он махнул рукой, удобнее устраиваясь на стуле. – Главное и вы оставайтесь начеку. Не ходи без оружия, ладно?

– Сэма постоянно передергивает, когда он видит у меня в руках пистолет, – горгоновец в немом вопросе вздернул бровь. – Просто… У Сэма очень жесткие моральные рамки. Он убежден, что можно избежать любого кровопролития. Сэм не сторонник насилия в любом его проявлении. Даже в теоретическом, – Льюис в задумчивости кивнул, ничего не ответив, и я тоже промолчала. Затем разговор возобновился и медленно перетек абсолютно в иное русло, далекое от крови, убийств и рушащегося мира.

Мы много говорили. Поток мыслей, баек, шуток на грани, размышлений обо всем на свете. Незаметно пробегало время. Стэна сменил на дежурстве Михаэль, мы с Крисом выпили еще один термос кофе, который в потемках заливали еле теплой водой, наспех нагретой разожженными на улице газетами. Я чувствовала легкую усталость, представляла, как утром вновь будет нужно нестись на тренировку с Норманом.

Откровенно говоря, я боялась даже предполагать, как грядущий день проведу на ногах.

Оставалось часа полтора до подъема, когда мы с Льюисом все-таки решили пойти вздремнуть. Крис замер у входа в комнату, повернувшись ко мне.