Защити меня от… себя!

Судья, помню, смотрела на меня как на гада, который, по её мнению, с появлением денег решил сбагрить старую жену и заменить новой.

А у меня кроме супруги тогда никого не было, как бы комично это не звучало со стороны.

Не стал никому ничего доказывать тогда. Был морально опустошён.

Именно тогда, пожалуй, я и научился сдерживать свои эмоции, насколько это возможно.

А раньше я всегда жил эмоциями, желая доказать всему миру и себе, что успешен во всех смыслах слова.

Я крутился как белка в колесе — сутками пропадал на работе, соглашался на любые сделки и командировки. Всё ради одной мысли, которая тогда казалась мне главной: Я должен сделать молодую супругу счастливой.

Молодой, глупый, окрылённый любовью, я искренне верил, что счастье измеряется в материальных благах. Чем больше я приношу в дом — тем крепче наша семья.

Но теперь, оглядываясь назад, задаю себе вопрос: А можно ли меня упрекнуть в том, что я мало уделял ей внимания?

Честно? Не знаю, что ответить.

Ведь в отличие от меня, она не работала ни дня. Ни одного. Я не просто позволял ей это, я настаивал.

— Сиди дома, любимая, занимайся собой, я всё обеспечу. А со временем родишь, вообще не до работы будет!

Она слушала, довольно кивала, и её аппетиты росли.

Я видел, как меняется её взгляд на жизнь, но отталкивал от себя мысль, что в наших отношениях уже не я ей нужен, а мой банковский счёт.

От неё я получал всё меньше благодарности и всё больше холодного расчёта с требованиями.

Наверное, я и продолжал бы дальше жить в таких отношениях, если бы её случай. Тот проклятый день, когда я вернулся из командировки на три часа раньше…

У меня случилось всё как в комичном анекдоте: «Возвращается муж из командировки»… Но вспоминать об этом снова совсем не хочется…

Теперь уверен, что сама судьба вывела мне из этих отношений, за что я ей очень благодарен.

Раньше никогда к женщинам не относился потребительски. Даже мысли такой не было.

Но после случая со своей супругой мой взгляд на отношения с ними сильно изменился: раз они ко мне так относятся, почему бы мне не относиться к ним так же?

И главное, они даже не хотели доказывать обратное.

И уже пробовать чего-то серьёзного больше не хотелось. Не видел смысла нагружать себя этим обременением.

Смирился с тем, что в отличие от сестры мне в браке и отношениях не везёт. Трагедии делать из этого не буду точно. Почему?

Разленился, наверное. Проще было соглашаться на быстрый секс по взаимному согласию. Привык к этому и менять ничего не собираюсь.

Иногда ловлю себя на мысли: завидую ли я сестре? Наверное, завидую. Но без злости.

Она умница, как я глупости и по юности не совершала необдуманных поступков, не выскочила замуж за первого встречного, к которому испытывала первые чувства, не доказывала, как я свою любовь в восемнадцать лет.

…Захожу в гостиную, все в сборе. Мирон держит своего сына на руках, показывая ему подарки.

Лика накрывает с моей мамой стол для гостей.

— Привет, племянник! С днём рождения! — целую его макушку.

Дети пахнут как-то по-особенному. Запах нежности. Словами не передать.

— Так, давайте все за стол, всё готово, — приглашает мама.

Застолье проходит спокойно, дружелюбно, и в этот раз, меня даже не спрашивают, когда собираюсь жениться и родить ребёнка.

Сестра произносит благодарственную речь для семьи.

Её пламенные слова — одна сплошная ваниль. Сладкая, приторная, до тошноты.

Старшая племяшка, Ева, с самого моего приезда не отходит от меня ни на шаг. Сейчас она устроилась у меня на коленях, тёплая, как котёнок, и упорно таскает вилкой кусочки из моей тарелки. Знает, что я не прогоню.

— Опять?! — сестра бросает на нас строгий взгляд, но в её голосе нет настоящего раздражения. — Ева, хватит мучить Влада, иди ко мне.

Но девочка только крепче прижимается ко мне, пряча лицо в моей рубашке. Я усмехаюсь и пододвигаю к ней тарелку — бери, мол, чего уж там.

Это наша старая игра: добрый и злой полицейский.

Странно, но в этой паре я — почему-то всегда добрый. Хотя по всем законам жанра должен быть обратным: строгий, отстранённый дядя, который появляется редко и не балует.

Но нет. Ева обожает меня, а я… я позволяю ей всё.

— Ева, — сестра снова пытается призвать её к порядку, но уже без прежней настойчивости. — Давай-ка отойди, пусть Влад поест спокойно.

Но девочка только фыркает и цепляется за мою руку и обнимает крепче.

Как чиста твоя любовь, ребёнок. Сможешь ли ты также чисто и безоговорочно любить своего мужчину, когда вырастешь? Или тоже уйдёшь в товарно-денежные отношения с желанием урвать у мужика побольше выгоды? Не хочется верить в это.

Мне казалось, что ничего сегодня не сможет отвлечь меня от праздника моего племянника, но я ошибся.

Ловлю себя на мысли, что физически я здесь, среди родных, но мыслями где-то далеко. Всё во мне кричит о необходимости расслабиться, отвлечься, но не получается. Я весь вечер думаю про эту девушку — Наталью, которая приходила ко мне недавно.

Её имя крутится в голове, и я не могу от этого избавиться. В голове постоянно крутится реакция, когда я предложил ей собой рассчитаться за рассрочку.

На моей памяти не было такого, чтобы девушки так оскорблялись от предложения провести со мной время. Конечно, зря я так с места в карьер, надо было с таким нежным созданием как-то по-другому, но я давно отвык от сантиментов и говорю, что думаю прямо в глаза.

Телефон будто прилип к ладони. Думаю, позвонить ей или нет.

А всё, потому что понимаю: я обидел эту девчонку.

Обычно мне плевать на чужие обиды, но её лицо не отпускает, заставляя вспоминать её растерянность и оскорблённость в момент, когда я перешёл черту…