Защити меня от… себя!

— Наташ, давай не будем обсуждать эту тему. Меня не переубедить, не изменить в моём отношении, так что не надо и пытаться. Я не верю в искренность отношений, говорю честно. Их не существует. Не нужно иллюзий. Мир полон соблазна. И совершенно не факт, что именно я откажусь от тебя. Возможно, ты быстрее это сделаешь…

— Но…

— Я же попросил тебя, — замечаю, как начинает психовать. — Не лезь в душу ко мне, и я к тебе не полезу.

— Совсем?

— Да. Так проще.

— Это не отношения! Люди должны говорить обо всём, если им хочется.

— Ну что же… тогда давай поговорим про постель. Я хочу тебя. Говорю открыто. Как ты к этому относишься?

— Я не могу так быстро…

— А сколько мы будем за ручку ходить? Полгода? Год? Наташа, не набивай себе цену… — добивает меня словами, от которых во мне всё кипит теперь. — На несколько свиданий я согласен, но если ты будешь продолжать корчить из себя недотрогу, нам будет сложно, и…

— Уезжай, Влад! — Задыхаюсь от смущения и не даю ему закончить фразу. — Я не смогу тебе дать, что ты хочешь.

— Почему нет?

— Это ненормально, когда человек относится… так к отношениям!

— Как?

— Так! Словно потребительски! Этого не хочу, того не хочу, в душу не лезь, о запретном не говори. Только ноги раздвигай и подчиняйся.

— Про подчинение мысль прекрасная, — подмигивает мне. Его всё это веселит, словно, а я, напротив, только больше раздражаюсь. — А по мне так лучше сейчас ты узнаешь мои желания. А я узнаю твои. Я самый обычный мужик, Наташ. Без жены, без детей, без каких-либо обязательств и меня это устраивает, поняла? Если ты хочешь быть со мной, будь со мной. Тогда я буду постоянен. Только искренне и без вранья. Вы, женщины, способны на такое?

— Но, ровно до того момента, пока тебе это не надоест?

— Возможно. Но как я сказал… Возможно, ты быстрее это сделаешь. У меня сложный характер. А привязываться я хочу. Давай попробуем так, без… сложностей, обязательств, где люди рассуждают о каком-то очень далёком в будущем, а там больше видно будет. Вот он я, открыт, говорю как есть.

Я смотрю на него сейчас и думаю: и чем он отличается от моего отца? Тоже требует подчинения, причём желательно, практически беспрекословного.

Меня не хватит на всех. Да и не хочу я таких отношений.

Я бегу в этом от отца, а в итоге приду к тому же самому с Владом?

— Я не буду торопить тебя в постель, хорошо, согласен даже с этим, но, Наташ, история, чтобы я ходил за тобой по пятам месяцев пять, потом ты дала бы поцеловать меня в щёчку тоже так себе для взрослого мужика.

— А я не могу с разгона в кровать. Нам надо найти золотую середину. Разве это плохо?

— Девочка, ты слишком мало пожила, золотых середине бывает. Есть только чёрное или белое. Другого не дано. Отойдёшь в сторону, желая других ярких красок, потеряешься в радуге. Сначала глаза от счастья слепить начнёт, наслаждаться будешь, а потом всё равно к тем же двум цветам вернёшься.

— Ты же был женат? — спрашиваю в лоб. Откровенность на откровенность.

— Ну да. И что?

— Всё с тобой ясно. Ты разочаровался в отношениях, вот и ищешь теперь что попроще и полегче. У тебя неправильное представление о жизни. Всё, Влад, мне пора.

Единственное, что я заметила — мы больше ни разу не говорили о долге. С одной стороны, это хорошо, потому что я вижу теперь его не как кредитора, а как мужчину. А с другой стороны, если отец узнает, что я не решила этот вопрос, он снова начнёт упрекать меня в том, что я обещала, но ничего не сделала.

Глава 13

СПУСТЯ ПОЛТОРА МЕСЯЦА

Сначала очень злилась на Влада за его такие откровения, но после того как сходила на свидание с парнем, неожиданно для себя поняла, что в какой то степени он оказался прав…

Прежде чем я пришла к такому выводу, я встретилась с тем, кто которую неделю строит мне глазки.

Я решила рискнуть и согласиться на свидание.

— Наташа, привет, пойдём на свидание? Давно зову, недотрога! — улыбается мне.

— Пойдём, — соглашаюсь, переступая через себя.

Мы гуляли с ним в парке — тихо, спокойно, под шелест опавших листьев. Семён говорил, улыбался, шутил, ловил мой взгляд и будто ждал, что хоть что-то во мне дрогнет. Но ничего не дрогнуло. Ни его улыбка, чуть кривоватая, но искренняя, ни лёгкий флирт, ни его рассказы — ничто не отзывалось во мне даже слабым эхом.

Он говорил об институте, о конфликте с каким-то преподавателем, о том, как тот несправедливо завалил его на экзамене. Потом перешёл на татуировку — хотел набить что-то на правом плече, спрашивал моё мнение.

Я кивала, поддакивала, но мысли мои были далеко. Они были о другом человеке.

О том, кто не давал мне ложных обещаний, не обманывал меня, а сказал открыто, что я нравлюсь ему, и что он хочет меня.

Семён — этот, чего я мечтала увидеть в мужчине: не лезет с пошлыми намёками, не пытается меня тащить в постель на первом свидании, не смотрит на меня как на кусок мяса, пуская слюни похоти.

Напротив, смотрит влюблённо, трепетно, ждёт, когда я сама разрешу ему хотя бы прикоснуться.

Я пыталась убедить себя, что такие отношения — правильные, безопасные, и мне так лучше. Но ложь самой себе — это самое страшное, что только может быть.

Именно поэтому, несмотря на все недостатки Владислава, несмотря на его наглость, самоуверенность и бесцеремонность, я всё равно продолжаю думать о нём.

А ещё о том, как он, даже не спросив разрешения поцеловал меня так, что подкосились ноги.

— Давай я закажу тебе десерт? Я знаю, как ты любишь сладкое. Можно я буду звать тебя моя сладкая девочка?

Не ожидая такого вопроса, давлюсь кофе.

— Нет, — категорично мотаю головой, — лучше зови меня по имени.

— Ты изменилась, Наташа. Мне казалось, что я нравлюсь тебе?

— В какой-то момент и мне так казалось. Но поняла, не готова на что-то большее, — говорю честно.

— Почему? Вроде ничем не обидел. Что изменилось?

А я как раз думаю постоянно о том, кто обидел… Вот такой вот парадокс…

— Сама не знаю, если честно, — вру, естественно, знаю! Но ему не скажу. — Ты привлекательный парень, но что-то произошло. Не с тобой! Со мной! Не спрашивай, что, я всё равно не отвечу.