Защитить свою собственность

— Ох, — выдохнула она и услыхала смешок Джейка.

Когда она поспешила к своему Мастеру, трепет в её животе напоминал бешеных бабочек в тропический шторм.

— Простите, Мастер. Я опоздала?

— Нет, сладкая, — его черты смягчились. — Подойди и обними меня, прежде чем мы начнём.

Ох, она очень сильно нуждалась в его объятиях. Его руки сомкнулись вокруг неё, притягивая её ближе, и она прижалась к нему. Когда она впервые его встретила — этого мрачного Дома с жестоким, покрытым шрамами лицом — его большой размер и мускулистое тело казались ужасной угрозой. А теперь? Он был всё ещё опасным, несомненно, но он был её опасным Домом.

Прошло недостаточно времени, когда он отступил и взял её за плечи, удерживая неподвижно, пока изучал её долгую, некомфортную минуту.

— Ты плакала, когда уходила. И не отвечала на телефон.

Она сглотнула.

— Мне жаль, что я так поступила, Сэр. У меня просто был…, - она махнула рукой в воздухе. — приступ эмоций.

— А что сейчас?

Нолан пальцем приподнял её подбородок, заставляя встретиться с его острым как бритва взглядом.

— Сладкая, я сделал за лето несколько ошибок. Начиная с того, что оставил тебя — хотя мой сабмиссив уже отругала меня за чувство вины.

Намёк на веселье исчез под его решимостью.

— Я думал, что нападение в доме Анны всё ещё тревожит тебя, но затем узнал о неудаче с гормональной терапией. Сегодня я выяснил, что тебя расстроила та чушь, которую Алисса несла про усыновление, но возможно я снова что-то понимаю не так. Неспособность забеременеть вероятно всегда будет печалить тебя, но была ли у тебя другая причина сбежать?

Она неохотно кивнула. Честность — его проклятая честность была ужасно трудной, особенно когда её причины были такими смехотворными. Конечно, женщине следовало бы избавиться от проблем с самооценкой к её возрасту. Боже, она такая неудачница.

— Расскажи мне.

Её рот открылся, но… что она могла сказать? Эй, Сэр, ты всё ещё любишь меня несмотря на то, что я слишком худая и у меня нет большой груди? Он действительно любил её. Эта неуверенность не имела под собой оснований и была её проблемой.

— Честно, тебе нечего исправлять. Это кое-что… личное и это моя ответственность, чтобы разобраться в этом, и тут нечего обсуждать.

— Я вижу, что ты в это веришь.

На мгновение она ощутила надежду, пока уголок его рта не поднялся, и он кивнул:

— Но я не согласен.

Его рука погрузилась в её волосы, и он сжал кулак, захватывая её, посылая дрожь от нужды в её теле.

— Ты доверяешь мне, Бет?

Её ответ был инстинктивным.

— Конечно.

Она доверяла, до глубины души.

— Это хорошо, сладкая, потому что я собираюсь надавить на тебя.

Она смотрела на него, и её ноги начали дрожать. Его челюсть была сжата. Не гнев, но решимость. О, Боже, что она упустила?

— Раздевайся, сладкая. Выбранную мной одежду можно легко и быстро снять.

Он выбрал скучную одежду, потому что она легко снимается? Так по-мужски.

— Да, Сэр.

— Хороший ответ. С этого момента начинается высший протокол.

Высший протокол. Послушание, уважение, молчание.

— Да, Мастер.

Она вспомнила, как он первый раз потребовал это сразу после их знакомства.

— Если я ввожу высший протокол, ты должна опустить глаза и говорить только с разрешения. Однако, во время сцены я хочу, чтобы ты смотрела на меня.

Он поднял её подбородок и встретился с ней взглядом, обжигающим до кончиков пальцев.

— У тебя красивые глаза, Элизабет. Смотри на меня.

Он представлял, как много этот комплимент значил для неё?

Опустив голову, она сняла кожаную юбку и топ, сложила одежду и положила рядом с его сумкой. Она тихо опустилась на колени в стороне от сцены.

Она рассматривала его, пока он заканчивал настройку. Его длинные, прямые волосы были стянуты в хвост. Он был в обычной одежде Дома — чёрная обтягивающая рубашка без рукавов, чёрные кожаные штаны, чёрные ботинки. От его вида у неё всё ещё пересыхало во рту.

Он обернулся к неё, и тепло осветило его глаза, заставил её покраснеть.

— Очень хорошо. Мне нравится видеть тебя обнажённой и на коленях.

Затащив в зону стол на колёсиках, он положил рядом мотки прозрачной пищевой плёнки.

Тревога разбила её покой на большие куски. Пищевая плёнка? Это используется для мумификации. Он никогда прежде не делал с ней такого — и она не хотела начинать.

Он прокашлялся, и его взгляд остановился на его суровом лице. Упс. Она опустила лицо и уставилась на пол.

Минуты тянулись слишком медленно. Она чувствовала каждый удар своего сердца, каждый слишком быстрый вздох. Музыка Беллы Морте «Where Shadows Lie» лишь усугубляла ситуацию. Крики боли из соседней сценической зоны и рыдания рабыни в клетке усиливали её беспокойство.

— Бет, подойди сюда.

Испытывая почти облегчение — и всё же ужас — она приблизилась.

— Я собираюсь обернуть тебя вот этим, — он показал на плёнку. — С головы до ног, кроме носа и рта.

Она открыла рот, чтобы запротестовать, но он продолжил.

— Тебе нравится крепкий бондаж верёвками, дорогая. Это просто новый уровень.

Но, но, но. Он был прав. Но, но, но…

Он ждал её ответа.

Она коротко кивнула.

Потянув её вперёд, он погладил её по щеке.

— Я знаю, что тебе страшно, но многие сабмиссивы любят мумификацию. Это может быть очень успокаивающим.

Она бы сказала, что это вряд ли, но связывание его верёвками отправляло её в самое спокойное место в мире, и он знал это. Она смиренно вздохнула.

Он улыбнулся.

— Хорошая девочка.

Почему, даже после двух лет брака, его одобрение всё ещё наполняет её радостью?

Поставив её спиной к паутине, он обвил ей цепью каждую руку и ногу по отдельности. Хотя фетиш на мумификацию стал довольно популярным, это всегда её пугало. Она даже избегала смотреть на эти сцены.

Теперь она сожалела о недостатке информации.

Затем, начав с её головы, он стал превращать её в прозрачную мумию. На уровне плеч он притормозил.

— Сделай глубокий вдох и задержи дыхание.