Заставь меня остаться

— Быстро и по возможности осторожно. Приоритет — Алика. Её вытаскиваем живой любой ценой.

— Можно набрать Игнатова и сказать, что мы здесь. Попытаться договориться. Но, сразу говорю, есть риск, что он начнет торговаться, и мы потеряем время.

— Нет. Входим по возможности тихо. Без шума.

— Бескровно?

— Нет, — отрезал я.

Кровно. Похер.

Мои люди ушли вперед, а я вытащил бронежилет. Надел поверх футболки, и отправился с ними. Дом старый, но крепкий, как и забор. Впрочем, никого из нас это не остановило. Все работают слаженно: тихо вошли, я миновал лежащего у стены дома бойца Игнатовых, и усмехнулся — здесь точно не простая встреча Игнатова с бабой. Раз в доме вооруженные, значит, Алику держат именно в этом доме.

Дверь в дом уже открыли. Действуем бесшумно. По молодости я часто участвовал в таких заварушках, знаю, как надо. Тело помнит: захват рукой за шею, удар в солнышко, выстрел.

Глушители хорошие. Выстрелы почти одновременные, шум все равно есть. Один боец лежит на улице, трое на кухне, один в коридоре. Итого — четыре.

В коридоре три двери. Я почти ничего не слышу, так сильно боюсь, что поздно, что нас засекли, и Алики больше нет. Или что она вообще не здесь. Пинком открыл первую же дверь, и увидел…

Её увидел.

В крови. Щека в запекшейся крови. Кровь и на волосах. И из носа. На шее тоже ручейки крови, пачкающие футболку.

Избитая, замученная, заплаканная. На полу, на коленях перед Игнатовыми и еще одним бойцом, прижимающим тряпку к глазу. На её лице не дрогнул ни один мускул при моем появлении.

Сломали? Изнасиловали? Или просто били?

Сука…

Перед глазами красное марево, за спиной мои люди.

— Спокойно… Соколовский, спокойно, это не планировалось! Я собирался набрать тебя, сам только узнал…

Глава 41

МАРАТ

Дмитрий Игнатов говорил что-то, а затем замолчал. По лицу моему понял, что бесполезно. Поздно, блядь! Нужно увести Алю отсюда, чтобы не видела то, что ей видеть нельзя — как все в этой комнате сдохнут за то, что сделали.

Алика ползет ко мне. Василий… вот в какой ты командировке, сука! Наставил пистолет на Алику. Обдолбанный ты ублюдок!

— Аля, — выкрикнул я, и смог загородить.

Выстрел — это больно. Жилет спас, отдача не снесла меня с ног, но больно. Однако, боль — херня, зато Алика цела. Цела ведь?

Обернуться нет времени. В комнате бойня. Игнатова-старшего не видно, свалил? Плевать, добью его.

— Алику охранять! — выкрикнул, хотя все уже знают, кто в приоритете. Давно знают.

Василия я пристрелил сам. С гребаным, ничем не сравнимым удовольствием. С еще одним бойцом справился мой человек. Двое. Игнатов-старший, думаю, где-то в коридоре, тварь.

Крови много. Убитых слишком много для той территории, где мы находимся, но я постепенно скидываю перенапряжение, выходя из этой комнаты. Дверь в другую открыта. Сейчас мне неинтересен Игнатов-старший, мне плевать, как он умер.

Мне не плевать на Алику, которую один из моих людей усадил на кровать.

Живая.

Блядь! Живая она! И уже в безопасности! Надеюсь, не успела увидеть то, что творилось пару минут назад!

— Дмитрий Игнатов смог уйти, за ним приехала его охрана. Нас слишком мало, чтобы было ввязываться в перестрелку. Я был занят охраной Алики Владимировны, вы с Трофимовым и Велесовым зачищали тех двоих, один наш охранял путь отхода, один — осматривал территорию. Потому Игнатов смог вырваться, и…

Мне плевать. Сейчас — плевать.

— Машину подгоните ко входу, — бросил я, и опустился перед Аликой. — Аля, как ты, любимая?

Обнимаю её. В больницу надо везти. Много что нужно сделать, только пару секунд бы мне, чтобы еще крепче обнять, чтобы убедиться — со мной, живая!

— Прости меня, ладно? Никогда больше… вообще никогда… теперь в безопасности будешь, дома. Никто не приблизится! Аля… Алечка…

— Мне нужно в больницу, Марат, — устало, хрипло произнесла Алика, и я отпустил её на секунду.

Сломали? Я всё исправлю! Всё-всё! Слишком многое для одной Алики случилось! А сейчас не время мне расклеиваться, давать обещания, обнимать. Всё потом, действительно нужно в больницу.

Поднял её на руки, и быстро вышел из комнаты.

— Закрой глаза, и не открывай, пока не скажу. Закрой, ладно?

Я убедился, что Алика меня послушалась, и выбежал из дома с ней на руках. Она не увидела трупы в коридоре, на кухне, во дворе. Надеюсь, её вывели раньше, чем раздался первый выстрел в комнате, где её держали.

Усадил в машину, развернулся, и поехал обратно в город.

— Можешь открыть глаза, — сказал тихо. — Аль, что болит?

— Всё болит.

— Аль…

— Спасибо что приехал, Марат, — перебила она тихо.

Бросил на Алику короткий взгляд. Нет, она не сломалась. Говорит безэмоционально, не трясется в рыданиях — это плохо, конечно, но глаза выдают её. Там шторм. Не превратили её в куклу!

— Прости, что я так долго.

Алика не ответила. Завозилась, и всхлипнула вдруг.

— Что?

— Крови нет. Я боялась… боялась, что увижу между ног кровь, не смотрела даже. Её нет.

— Скоро будем в больнице, — пообещал я. — Поговори со мной. Тебя… били, — произнес с усилием, снова взглянув на её опухающую щеку, разбитые губы, и… это следы удушения на шее?!

Блядь…

— Меня хотели убить, снять видео, и отправить его тебе. Чтобы ты из себя вышел и перестал быть осторожным. Били? Пнули по лицу, потом я не помню, сознание потеряла. Но болит всё тело. Скоро приедем?

— Скоро, моя хорошая. Тебя только били?

— Не насиловали, если ты об этом. Я… знаешь… — Алика нервно, хрипло хохотнула, отряхивая с лица засохшую кровь, — я так взбесилась из-за съемок. Что меня убивать будут, снимая это. Что убьют не за то что я сделала, а чтобы другого разозлить! И я камеру разбила! Могла к двери побежать, попытаться спастись, а я ногой… по камере… а потом, Боже, потом я этому убийце в глаз зубочистку загнала, представляешь? Он меня душил, а я его з-зубочисткой в… в гл-лаз…