Заставь меня остаться

Глупо бежать. Но хочется! Хочется настолько сильно, насколько раньше я желала остаться.

— Как вы себя чувствуете? — заглянула в мою палату врач.

Смотрит на меня с опасением и некоторым сочувствием, согревающим меня. Изголодалась я за эти дни по обычным проявлениям человечности.

— В порядке. Скажите, а в коридоре… там много охраны? Они такие, ну… высокие, в берцах, в спортивном и…

— Я поняла. В коридоре двое, кого я заметила, — врач поджала губы.

Пытаться уходить или нет? Нужно решать!

Возмущение клокочет во мне птицей — какого черта я вообще должна бегать? У меня квартира есть, одежда, техника. С чего я должна бегать-то?

«С того, что если не попытаюсь, то либо снова в задницу попаду, либо в клетку» — ответила я сама себе.

Нервы снова измотают, и в итоге я ребенка потеряю. А может, и свою жизнь. Нет уж. Я должна попытаться скрыться. Пусть и на время беременности.

А деньги, документы? Одежда, блин? Скоро похолодает, а у меня из гардероба футболка Марата, моя майка, заляпанная кровью, джинсы и обувь. Всё.

Стоит ли? Уходить или остаться? Ну почему же так трудно решить?!

Плевать! Ухожу! Хоть попытаюсь сделать это! Когда я действовала по логике, слушала разум, в итоге оказывалась проигравшей. А вдруг сейчас повезет наладить свою жизнь, наконец? Рискованно ли это? Да! Еще неделю назад я бы пальцем у виска покрутила, предложи мне кто-нибудь валить из города с не такой уж большой суммой, без одежды, без документов, да еще и беременной.

А сейчас я вижу это как единственно возможное решение, чтобы с ума не сойти. И чтобы не лишиться ребенка, которого точно потеряю из-за всего этого безумия.

— Скажите… а вы можете мне помочь? — робко обратилась я к врачу, которая собралась уже уходить. — Я пойму если откажете, но та охрана в коридоре… мне нужно сбежать отсюда!

Ожидала ли я быстрое согласие? Нет! Либо категорический отказ, либо как минимум десяток вопросов, но услышала лишь:

— Это он вас бьет? Можно вызвать полицию, но, как правило, они не реагируют на домашнее насилие. Могу позвонить вашим близким родственникам. Тем, кто может вас защитить.

— У меня никого нет, — покачала я головой. — Одна я. Поможете? Мне нужно покинуть больницу так, чтобы никто не заметил. Прошу!

Врач еще раз окинула меня взглядом, и… кивнула. И меня даже не мучает совесть, что помочь она решилась, кажется, только потому что решила, что Марат — домашний тиран.

«Пожалуйста, не ищи меня. Наверное, я вернусь, когда рожу ребенка. Я очень устала от этого кошмара, в который превратилась моя жизнь. Считаю, что и я и ребенок заслужили лучшего» — написала я в короткой записке.

Марат прочтет. Вряд ли поймет, но мне плевать.

Я все еще верю в то, что он любит меня. Любит так, как умеет. Возможно он мне изменяет, возможно — нет. Сейчас это меньшая из моих бед, хотя… нет, черт! Это было люто больно — услышать про любовницу, с которой он катался, пока я находилась в плену! Может, Василий солгал, может, недопонял, может сказал правду — мне все равно больно что Марат всё это допустил. Допустил, что я узнала про другую женщину. Допустил, чтобы меня похитили. Убил Мишу… да, разумеется, это никакой не инфаркт, это он был! Затем отца не стало, а следующий кто? Тот, кто косо на меня посмотрит?

Я боюсь его.

И мне лучше быть одной.

* * *

Пять часов в дороге, затем короткий отдых и пересадка на другую машину. Тяжело. За эти два с половиной дня я успела передумать примерно раз пятнадцать. Тянуло вернуться обратно. Страх неизвестности тянул. Но я точно знаю, как это будет: Марат примет меня, и запрет в своем доме. Будет контролировать каждый шаг, и ничегошеньки не изменится.

Мы с попутчиками въехали в сибирский город. За эти дни я привыкла к брезгливым взглядам, направленным на меня. Ну да, выгляжу я как пропитуха: лицо избитое, опухшее, да и вся я разукрашена ссадинами и синяками.

Зато свободная.

Плевать! К черту страх! Если не выйдет у меня продержаться одной, то придется сдаваться Марату. Один звонок на номер, который я помню наизусть, и в течении нескольких часов он будет рядом. Это понимание успокаивает и мотивирует ни в коем случае не сдаваться. Вот рожу ребенка, который не только мой, но и его, и тогда… тогда я вернусь! Надеюсь, к тому времени Марат разлюбит меня, найдет другую, и связывать нас будет только малыш.

— Пробка. На вокзале будем минут через двадцать-тридцать, — устало проинформировал нас водитель машины.

Снова вокзал, и снова нужно будет искать авто, и думать — куда же ехать. Машина стоит в пробке, я смотрю на дождливый, серый город из окна машины, и взгляд цепляется за баннер кризисного центра для женщин.

Мне ведь никакой разницы нет: дальше ехать, или остаться здесь. Я достаточно далеко от Марата. Не найдет он меня. А кризисный центр, если еще функционирует, то поможет. Не выгонят меня, надеюсь. Вряд ли все женщины, сбегающие из дома, успевают захватить с собой документы и нужные справки. А я выгляжу как раз женщиной, загнанной в ловушку.

— Можно, я выйду здесь?

Водитель кивнул, но пришлось подождать, пока он сможет меня высадить.

Дождь не мешает. Я вернулась к кризисному центру, работающему при поддержке фонда борьбы с семейным насилием, и вошла внутрь.

* * *

— Размер одежды не твой… ничего, что я на «ты»? Мы предпочитаем неформальное общение, — куратор центра, после продолжительной беседы, завела меня в небольшую, чистую и уютную комнату. — Меня можешь называть не Анастасией, а Настей. Почти все время я провожу здесь. Ты — четвертая. Места много, жаль, что не все женщины решаются уйти. А некоторых возвращают мужья уговорами или угрозами. Завтра тебя примет психолог, и…

— Это обязательно?

— Психолог?

—Да. Он мне не нужен.

— Заставлять не будем, когда решишься — обязательно советую посетить, это бесплатно. Также с нами бесплатно в рамках нагрузки работают отличные юристы, помогают с разводом, с опекой, консультируют. Тебе же нужно вернуть документы?

Я кивнула. Стало стыдно. Насте, когда я вошла в центр, рассказала историю, как сбежала от сожителя впопыхах, почти голой, и боюсь возвращаться за своими бумагами.

— Я верну их со временем. Я из другого города. В родном оставаться страшно.

— Понимаю, — серьезно ответила девушка. — Я сама прошла через подобное, теперь помогаю девушкам, подобным той, которой и я сама была раньше. Ничего. Не торопись. Либо заберешь документы позже, либо восстановишь их. Обычно мы даем месяц на восстановление женщины: работа с психологом, с юристом, а затем помогаем с поиском работы и жилья, и как только ты сможешь жить самостоятельно — только тогда отпускаем. Если не справишься за месяц — не прогоним. Говорю об этом сама, так как это самый частый вопрос, который мне задают. И насчет денег: разумеется, ты не платишь ни за что, пока не зарабатываешь. Нам помогает фонд и спонсоры, а также две девушки уже оправились после случившегося с ними, нашли работу, и решили вкладываться в жизнь центра продуктами.