Затерянные во времени

Шеннон с сочувствием улыбнулась Кахнаваки.

— Он — типичный брат. Прекрасно, правда? У тебя тоже есть сестра, Джон, и ты можешь понять его.

— Отстань. Это наше с Кахнаваки дело.

— А что, если бы Кахнаваки захотел жениться на твоей сестре? — холодно спросила Шеннон. — Ты бы согласился?

— Ты что, спятила?

— Отвечай? Разве не честь для Мередит выйти замуж за вождя? Чего еще она может пожелать? — Недовольная улыбка скривила его губы. — Разве ты не хотел бы, чтобы твой друг стал твоим зятем?

— Не хочу, — Джон весело рассмеялся. — Я понял, — и быстро заговорил с Кахнаваки, по лицу, которого разливалась довольная счастливая улыбка.

Шеннон прислушалась к шутливым голосам мужчин. Потом отошла и села на деревянную скамью. Ей надо подумать и решить собственную проблему. С таким переводчиком, как Джон, у нее мало шансов уговорить Кахнаваки помочь ей. Нужно найти саскуэханнока, знающего английский, чтобы он передал Кахнаваки, или шаману, или старейшине ее слова. Только ей в голову могла прийти нелепая идея сватать другую за чертовски привлекательного — в жизни ей не приходилось встречать такого — мужчину. Она хотела Джона Катлера, но не могла получить его. Он принадлежал не ей, а своей саскуэханнокской невесте. И именно она обязана устранить разногласия и устроить этот брак. Боже, за что ей ниспосланы такие муки!

— Шеннон, — к ней подходили Джон и Кахнаваки, как и прежде, верные друзья.

«Забудь все, что собираешься сказать», — подумала она.

— Кахнаваки просит у тебя прощения.

— Вот как?

— Будь уверена. Я сказал ему, что ты хочешь выйти замуж за него, а не за меня…

— Как смешно! Пора относиться серьезно к этому вопросу.

— А я не хочу быть серьезным. Идем, поешь с нами. Мать Кахнаваки приготовила праздничный обед…

— Чтобы отметить наше обручение?

— Точно. Они убеждены, что нам свыше предопределено пожениться, и я устал убеждать их в обратном.

— Я не голодна. Ты велел мне идти гулять. Вот я и пойду… Увидимся позже. Приятного аппетита!

— Стой! — Джон схватил Шеннон за руку и на его губах заиграла улыбка змея-искусителя. — Я переведу ему все, что ты скажешь.

— Правда? Обещаешь?

— Ну, конечно.

— Я хочу домой. Скажи, что мне нужно уйти сейчас, пока я не вмешалась в ход истории.

— Вот что?.. С каждой минутой твое состояние ухудшается… Более сумасшедная… еще более прекрасная. Кахнаваки согласен со мной: ты самая красивая золотоволосая женщина на свете.

Взгляд Шеннон стал сердитым.

— А его сестра с большими черными глазами — самая красивая черноволосая женщина?

— Самая красивая черноволосая женщина — жена Кахнаваки.

— Жена? Джон Катлер, почему ты не сказал мне, что он женат? Где его жена?

— Она ждет ребенка, поэтому не хочет встречаться с тобой.

— Ребенка? Почему ты рассказал мне об этом? Я бы сразу убедилась, что он не собирается соблазнять меня.

— Именно в этом я и сомневался. Боялся, что из-за состояния жены он будет нервным, неудовлетворенным… У нее такой громадный живот, а ты… такая тоненькая, стройная.

Шеннон не могла отвести взгляд от мерцающих в глубине его глаз искорок желания… Ее волновал его хрипловатый, низкий голос, твердый квадратный подбородок и нежная, обаятельная улыбка… ей нравился человек по имени Джон Катлер. Она даже подозревала, что любит его, и сердце трепетало от догадки, что любовь взаимна…

— Ты должен был сказать, что он женат. — В ее грудном бархатистом голосе слышалась легкая хрипотца. — И что ты не влюблен в свою невесту. Это бы многое объяснило.

— Я не сказал, потому что не хотел разбить твое сердце. Улыбнись, Шеннон. Это просто шутка. У Кахнаваки может быть больше одной жены. Так что для тебя еще не все потеряно.

— Перестань смеяться надо мной, Джон Катлер. Я хочу поговорить с лекарем.

— С кем? С кем?

— С лекарем, знахарем? Или с шаманом? С кем-нибудь, кто знает о Великом Духе, который, по словам Кахнаваки, послал меня сюда. Прошу тебя, Джон. Ты же обещал быть моим переводчиком.

— Если я скажу все это Кахнаваки, он будет убежден, что ты ненормальная. И никогда не накажет тебя за костер на священной земле. Расслабься и пойдем поедим. — Она и не подумала ответить. — Кахнаваки назвал мне еще одну причину, по которой отказал мне. Считаю, что она важная.

— Что за причина?

— Он бы давно согласился на мой брак, если бы я пожелал жить с ними, в вигваме. Он понял, что я могу отказаться от городской жизни, но поменять одну общину на другую, даже саскуэханнокскую, я не хочу.

— Ты хочешь сказать, что он прав? Подумай, как следует об этом, Джон. Если это единственное препятствие для твоей женитьбы, может, тебе следует уступить.

— Я хочу иметь собственное жилище. Свою собственную землю. Свою собственную хижину, — поставил Джон точку.

— Ты упрям, Джон Катлер. Ты хочешь, чтобы все было по-твоему.

— А Кахнаваки хочет, чтобы было по его. Мы восхищаемся — даже симпатизируем друг другу, но каждый считает, что ошибается другой.

— Ты убедил его, что никогда не вернешься в город?

— Да, но он знает, что у меня семья в Нью-Амстердаме. Его даже беспокоит, что могут обостриться отношения между саскуэханноками и жителями голландских поселений.

— Тогда тебе придется выбирать? Он считает, что такое может случиться?

— У него уже были стычки с солдатами, главным образом, с английскими. Если начнется война, Кахнаваки станет во главе саскуэханноков. Он не хочет, чтобы у него был повод для беспокойства… Шеннон, что с тобой?

Шеннон не хотела, чтобы Джон узнал причину ее душевного страдания. В ее памяти всплыли страницы из книги «Девственный лес», воскрешая последнюю кровавую битву саскуэханноков с английскими солдатами. Индейская девушка, сестра вождя, убегает с английским офицером. Ее брат безжалостно преследует и устраивает бойню в лагере англичан… Шеннон становилось все яснее и яснее, что тем вождем и ревнивым братом был Кахнаваки. А одна из девчушек, весело играющих с Герцогиней, и есть та, которая влюбится в англичанина.