Затерянные во времени

— Да! Ты негодяй! Негодяй! Негодяй!

— Великолепно! А теперь успокойся.

— Ты такой же негодяй, как твой отец.

— Шеннон! — предостерег Джон.

Его зеленые глаза гневно засверкали.

— Ты — негодяй, но, — Шеннон перевела дух и застенчиво добавила, — тебе это идет.

Джон изумленно уставился на нее, потом громко неудержимо расхохотался. Глядя на него, Шеннон рассмеялась, взволнованная и удивленная разнообразием форм и силой их страсти. Она бросила взгляд на Кахнаваки и почувствовала, как ее охватила волна негодования. Выражение лица у вождя было столь самодовольным, что он напоминал кукловода, или даже свадебного генерала. «Сейчас посмотрим!» — сказала она себе мрачно.

Шеннон схватила Джона за руку и зашипела:

— Перестань смеяться! Мы не можем этого так оставить! Иди и поговори с ним. Защищай свои права! Угрожай ему! Или, — обведя взглядом толпы сторонников Кахнаваки, она заметила слабым голосом, — ну, не угрожай ему… Просто сыграй на его самолюбии или честности.

— Я узнал все, что он хотел сказать. Он считает, что Великий Дух прислал тебя, чтобы выполнить обещание, данное его отцом и наградить меня за доброе отношение к его народу.

— Но ты же просил невесту из его народа.

— Да, я хотел женщину, которая не будет тосковать по городской жизни; которой нравится жить здесь, среди саскуэханноков. Закаленную и здоровую женщину для жизни в лесу.

— Саскуэханнокскую женщину. Кахнаваки знал, что ты имеешь в виду.

— Я уже говорил тебе, у Кахнаваки блестящий ум. Он думает, что перехитрил меня, — Джон печально вздохнул. — Может быть, и перехитрил.

— Ради бога! Мы должны ему все объяснить. Он ошибается, дух прислал меня не для тебя.

— Не для меня?

— Нет, чтобы наказать меня за костер на священной земле. Я оскорбила их умерших, и должна искупить вину. Меня должны наказать. Но в моем времени нет саскуэханноков, и меня перенесли сюда.

— В твоем времени?

— Давай, Джон. Знаю, ты сомневался. Я хотела было рассказать тебе об этом, но была в полной уверенности, что ты меня все равно не поймешь и не поверишь. Сейчас у меня нет выбора. Пойдем к Кахнаваки, и ты переведешь ему мои слова.

— Перевести твои слова? Ты хочешь попросить, чтобы он наказал тебя?

— Конечно. Тогда я вернусь в свое время, а ты женишься на его сестре.

— Не смеши меня, Шеннон.

Тогда Шеннон пошла на хитрость.

— Ты спросил его, разговаривал ли он со своими сестрами о браке с тобой?

Будто ему стало больно, Джон потер глаза.

— Дай подумать, Шеннон.

— Почему ты не спросишь? Или тебе не хочется знать? Может быть, ты что-нибудь делаешь не так? — Она приблизилась к нему и лукаво спросила: — Неужели ты не хочешь узнать, намерен ли он сдержать слово и отдать за тебя одну из своих сестер, если я не соглашусь?

— Наверное, я нелюбопытен, и об этом не спрашивал.

— Пойдем, спросим, — Шеннон глубоко вздохнула и спросила себя, не является ли мазохизм причиной всех ее бед. Неужели она намерена просить молодого фанатичного вождя наказать ее?

С притворной уверенностью она приказала Джону:

— Переводи.

ГЛАВА 9

Они приблизились к Кахнаваки. Его смеющиеся глаза смущали Шеннон. Несомненно, вождь находил ее забавной…

— Спрашивай! — ее голос исказился от злости. — Спросим, намерен ли он обсудить твою женитьбу на его сестре.

Джон заговорил, тщательно подбирая слова. Он с трудом сдерживал гнев. Ответ Кахнаваки, казалось, поразил его, и на вождя посыпался град вопросов. Мужчины не спорили, но было ясно: тема их беседы не относилась к числу приятных.

Шеннон с беспокойством прислушивалась к их разговору. Наконец, не выдержав, она вцепилась в рукав куртки Джона.

— Скажи мне, — потребовала она, — скажи, что он говорит.

— Не вмешивайся не в свое дело, Шеннон, — от возмущения в его глазах полыхало зеленое пламя. — Иди погуляй. Здесь тебе ничего не угрожает.

— Погулять? Я никуда не уйду, пока ты не расскажешь мне, что он сказал! Он оскорбил тебя? Если его сестры не находят тебя привлекательным, они слепы! Честно, Джон…

— Его сестры послушны и охотно выйдут замуж. По словам Кахнаваки, они никогда не были против брака со мной, — и ядовито заметил, — даже, когда я был с бородой.

— Обе?

— Все! Ты удивлена?

— Вовсе не удивлена. Будь благоразумен, Джон. Я не виновата, что Кахнаваки хочет женить тебя на мне. Пойми, я стараюсь помочь тебе. Ты все обо мне рассказал Кахнаваки?

— О том, что ты уходишь? Это ничего не значит. Он считает, что выполнил свой долг. Он привел тебя ко мне и теперь умывает руки. Даже, если ты уйдешь, он не выдаст за меня ни одну из своих сестер. Очевидно, он полагает, что я не смогу быть хорошим мужем.

— И это твой «брат», — Шеннон поморщилась. — Он считает, что ни один мужчина не достоин его сестры. Не принимай это на свой счет, Джон. Ты доказал, что достоин этой чести… И когда я исчезну, он смягчится.

— Нет, никогда, — категорически заявил Джон.

— Когда он поймет, зачем я здесь, он даст тебе невесту. Спроси, изменит ли он свое решение, если я исчезну, — Джон молчал. Шеннон толкнула его локтем в бок. — Спроси. Припри его к стенке.

— Незачем спрашивать. Он бился над этим обещанием долгие месяцы. Он дал бы мне невесту, но неохотно. Великий Дух услышал его и прислал тебя…, чтобы вознаградить меня за все, что я сделал для них. Так он решил проблему.

— Но ведь все не так.

Раздался голос Кахнаваки мягкий, успокаивающий.

Джон покачал головой.

— Он просит, чтобы я не сердился.

Шеннон нежно погладила его по щеке.

— И я тоже. Скажи, почему Кахнаваки не хочет взять тебя в зятья. Видно, что он восхищается тобой…

— Он сказал, что я показал себя с хорошей стороны, но я все еще белый человек.

— Какая-то… расистская… теория.

— У тебя странный взгляд на вещи. Это не «расистская» теория, а логическое… возражение. Он полагает, что когда-нибудь я захочу вернуться к прежней жизни, и тогда заберу с собой его сестру. И она будет несчастна.