Затерянные во времени

Шеннон перевела дух.

— Элейн, вы знакомы с Гастоном?

— Да, — в глазах матери зажегся зловещий огонек. — Он заигрывал со мной. С женщиной, которая старше него в два раза.

Шеннон нахмурилась.

— Мередит при этом присутствовала?

— Присутствовала, но не замечала. Дело в том, что молодой человек флиртует с каждой женщиной, которую он видит. Это безобидный недостаток. Но говорят, что у него роман более чем с одной женщиной.

«Ничего себе, — подумала Шеннон. — Что можно ответить на это?» А вслух спросила:

— Слухи?

Элейн прикусила губку, явно смущенная.

— Обычно я не слушаю сплетен, но…

— Но эта касается счастья Мередит, поэтому?..

— Поэтому я ее выслушала. Похоже, Гастон Гарнье увлечен, по крайней мере, одной из матерей своих учеников. Более того, говорят, что все состояние семьи в руках этой женщины. Она привела Гастона в дом против желания своего мужа. Прости, Шеннон, что я повторяю сплетни.

— Если все это правда, то он — подонок! — Шеннон помнила, как ей было больно, когда она узнавала об увлечениях Колина.

— Подонок? — Элейн помолчала, потом разразилась звонким смехом. — Подонок! Это… это ему так подходит!

— Тише, — попросила Шеннон. — Если Джон услышит, что я говорю грубости, ему станет плохо.

— Он предупреждал, что у тебя дерзкий язык. Подонок… О!..

— Элейн, держите себя в руках. Мы говорим о Гастоне. Я рада, что он будет на обеде. Мы сможем понаблюдать за ним.

— Он будет флиртовать с тобой.

— Джон поколотит его, и все наши проблемы будут решены, — Шеннон развеселилась. — Ему нужно найти оправдание. Если он когда-нибудь узнает, что с вами заигрывают, он будет в ярости. Я уверена, что Питер тоже.

— Возможно. Не могу предсказать, что сделает Питер. Но Джонни — вылитый отец. Должно быть, в этом суть проблемы с Мередит. Ей также хочется острых ощущений, как ее отцу и брату.

— А ее мать? — улыбнулась Шеннон. — Не многие женщины отважатся пересечь океан с маленьким сыном на руках и дать жизнь новому человечку на новой чужой земле.

— Джонни рассказывал тебе о своем отце?

— Своенравном человеке, как и его сын? — Шеннон лукаво улыбнулась.

— Джонни никогда не любил, чтобы его сравнивали с Джеком, но сейчас… Шеннон, ты научила его любить. Он стал менее категоричным.

— То были тяжелые дни для вас.

— Я была оскорблена… была в ярости. Я любила Джека. Он… страшно ненадежный человек. В этом отношении Джонни полная противоположность отцу.

— Вам предлагали вернуться в Англию?

— И не один раз. Иногда мне казалось, что я остаюсь назло Джеку, но это не так. Джонни был нужен отец, — она внимательно смотрела на Шеннон. — Я была совсем одинока… часто мечтала о любви… неистовой, безумной… чтобы потом рассказать о ней Джеку. Но ничего такого не случилось. Я думала, раз он бродяга, он верен брачному обету. Представляешь мое удивление, когда я узнала, что у него есть вторая жена. А я все это время оставалась наивной преданной дурочкой.

— У вас есть Питер. Он боготворит вас и предан вам.

Элейн наклонилась к Шеннон и прошептала:

— Я всегда думала, что не смогу быть Питеру верной женой. Представляешь? Он… ну, едва ли подходит для романа.

— Хотя он очень привлекательный мужчина. Теперь понятно, почему вы долго не решались выйти за него замуж.

— Джонни ничего неизвестно об этом.

— Не беспокойтесь, от меня он ничего не узнает. Однажды я ему доверилась… В известном смысле жизнь сделала вам подарок. Вы замужем за Питером, и сейчас у вас есть ваша неистовая, безумная любовь. Как романтично!

— Разве?

— Питер обожает вас.

— Он очень почтителен. Грех желать лучшего мужа, но слово «неистовый» вряд ли… Ну, не обращай внимания.

Шеннон изумленно смотрела на Элейн. Неужели она правильно поняла тон и выражение лица этой женщины? Она сетовала на недостаток секса, на завуалированном языке семнадцатого века. «Почтителен» — значит, секса нет.

— Ас Питером вы говорили об этом?

— О чем?

— О занятии любовью.

— Шеннон, ради всего святого…

— Если бы вы видели, как он смотрит на вас!

— Я не сомневаюсь в его любви. Каким же образом мы поменяли тему? Мы говорили о Гастоне.

— Поговорим о «почтительности», — Шеннон не обратила внимания на слова Элейн. — Он боится оскорбить вас своей решительностью. А вы настолько застенчивы, что не решаетесь позволить ему это. Может быть, вы осмелитесь сказать ему намеками.

— Больше не будем говорить об этом, — строго сказала Элейн. — Лучше забыть этот разговор.

— О’кей. Если не хотите…

— Не хочу… Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь. Намеками?

Шеннон игриво улыбнулась.

— Наденьте что-либо легкомысленное. Распустите свои прекрасные волосы.

— Он подумает, что я падшая женщина.

— Не будьте такой неразумной. В чем вы спите? В одной из тех рубашек, что вы дали мне? — Шеннон залилась веселым смехом, вспомнив, как возмутился Джон, увидев столь сложную амуницию. — Питеру понадобится не менее десяти минут, чтобы отыскать вас под этой кипой материи. А эти ужасные пуговицы! Он же дойдет до изнеможения, пока справиться с ними и разденет вас.

— Он никогда не раздевает меня, — смущенно, но честно призналась Элейн. — Джек всегда раздевал, а Питер…

«Вот беда! Положение гораздо хуже, чем я себе представляла». — Шеннон мысленно застонала, но вслух произнесла:

— Кажется, все намного проще, чем я думала. Удивите его однажды. Не надевайте свою кошмарную рубашку. Поверьте, он сразу поймет намек.

— Надеть легкую рубашку?

— Не надевайте ничего, — раздраженно сказала Шеннон. — Вы же его жена, Элейн.

— Шеннон!

— Честное слово, вам даже не нужно будет ничего говорить.

— Он умрет на месте.

— Господи, вы же не глупышка! Питер в прекрасной форме. Он нестар. Наслаждайтесь жизнью.

Элейн была потрясена. Глаза широко распахнуты от изумления.

— А вдруг он попросит меня объяснить свое поведение? Я сгорю со стыда…

— У Питера не будет желания разговаривать, — лукаво ответила Шеннон.

— У кого не будет желания разговаривать? — Джон неожиданно вырос у них за спиной. — О чем это вы здесь шепчетесь?