Затерянные во времени

Шеннон вздохнула с облегчением. По крайней мере, им неизвестно, что она давно обо всем знает.

— У тебя слишком серьезный вид, — Элейн заботливо протянула ей чашку чая.

— Обещаю не волноваться. Что стряслось?

— Джонни задерживается. Неожиданно…

— Что? — Шеннон вскочила, опрокинув чашку с чаем на бургундский ковер. — Задерживается? Вы хотите сказать, что получили известие? Я считала, он приедет сегодня вечером, или, в крайнем случае, завтра!

Питер обнял ее за плечи и заставил сесть.

— Он задерживается не больше, чем на день-два. Успокойся, дитя, нет причин для тревоги, иначе я бы сам отправился за ним.

— Джон прислал записку? Могу я взглянуть на нее?

— Конечно, — Элейн протянула ей листок бумаги и наклонилась над ее плечом, чтобы помочь прочесть неразборчиво написанные слова.

«Дорогая Шеннон. Маршана нет в Ренселервике. Он едет на север. Мне кажется, было бы логично последовать за ним. Посылаю записку, чтобы ты не беспокоилась, я не задержусь надолго. Обязательно вернусь до первого июня. Я люблю тебя. Оставайся с мамой. Верь мне. Любящий тебя Джон».

— Уже девятнадцатое мая, — в ужасе простонала Шеннон. — Дни летят все быстрее и быстрее! Он не осознает опасности.

— Несомненно, осознает, — уверенно сказала Элейн. — Слышала бы ты его перед отъездом. Его мучают все эти сложности, Шеннон, и откровенно говоря… — она умолкла и взглянула на Питера. Тот укоризненно покачал головой.

— Что «откровенно говоря?» — Шеннон испытующе смотрела на них. — Вы думаете, я неверна Джону? Я не давала повода так думать, Элейн. — В ее изумрудных глазах застыли слезы разочарования и безысходности. — Я знаю, я — самое худшее, что могло встретиться Джону в жизни. Но я также знаю… — У нее перехватило горло. — Верно то, что мне ничего неизвестно. Просто я стараюсь поступать так, как нужно. И хочу проводить с Джоном как можно больше времени. Если я кажусь вам эгоисткой… — Она наклонилась и стала стирать носовым платком чай с ковра. — У вас нет повода.

— Никто не называет тебя эгоисткой, — твердо сказал Питер. — Элейн, как и я, полагает, что пока твое состояние не улучшится, тебе следует позволить нам решать за тебя. Это в твоих интересах, дорогая.

— Знаю, — Шеннон еще раз прочла записку Джона.

День или два… значит, он вернется не раньше двадцать первого мая, но, скорее всего, двадцать пятого, в день, который она назвала «Днем паники». Она была бы довольна, вернись он к тому времени, но первого июня? Могла ли она предоставить судьбе столько времени на возможные ошибки?

— Со мной все в порядке, — печально улыбнулась Шеннон, — извините, я так расстроилась. Пожалуй, пойду прогуляюсь. Вернусь к ужину.

— Мне кажется, не стоит делать этого, — поспешно сказал Питер.

— Как? Почему? О! Я возьму с собой Принца.

— Если ты подождешь пару минут, я закончу проверять счета и прогуляюсь с тобой.

— Вряд ли в этом есть необходимость, — взгляд Шеннон стал необычайно холоден. — Вы хотите сказать, что мне нельзя пойти на прогулку без сопровождения?

— Предпочел бы, чтобы ты не ходила одна.

— Шеннон не пленница, Питер, — Мередит встала напротив отчима. — Ты обращаешься со мной подобным образом, потому что ты — мой опекун. Шеннон взрослая женщина, и если ей хочется на прогулку, она пойдет.

— Мередит Катлер, — голос Элейн стал строг и сух. — Иди в свою комнату.

— Не пойду! — в глазах девушки горела решительность. — Вы запрещаете мне встречаться с друзьями, Гастоном, которого я люблю! Мы здесь, словно заключенные…

— Замолчите, юная леди!

— Шеннон, защищай свои права! Они тебе не опекуны!

Шеннон смотрела Питеру прямо в глаза.

— Я хочу знать, вольна ли я поступать, как хочу. Обещаю, что не убегу. Мне хочется прогуляться одной и подумать. Вспомнить Джона.

— Ты можешь вспоминать о нем и в своей комнате, — Питер поморщился. — Я обещал Джону, что не позволю тебе отправиться за ним вслед.

— А я даю слово… — Шеннон криво усмехнулась. — Впрочем, мое слово ничего не значит для вас. Вы это хотели сказать?

— Если бы ты была в здравом уме, дорогая, — проворковала Элейн, — все было бы по-другому.

— Понятно. Прошу извинить меня. Я иду в свою комнату.

— Тебе не обязательно сидеть там целый день… И Питер сходит с тобой на прогулку.

— Спасибо, не надо. Мне неплохо и в моей комнате.

— Тогда встретимся за обедом.

— Нет, — Шеннон резко повернулась и бросилась в свою комнату. Она понимала их положение.

Джон просил присматривать за ней. Он помнил о побеге из саскуэханнокской деревни. Возможно, они правы, что не доверяют ей. Однако чувство клаустрофобии, дурное предчувствие и беспомощность были нестерпимы. Вернется Джон и это недоразумение забудется, или…

Или он не приедет вовремя.

— Нечестно! — сетовала Мередит спустя несколько часов, услыхав план Шеннон. — Почему ты не хочешь, чтобы я попросила Гастона? Он такой умный! Он поможет тебе бежать.

— Он ненадежен. Извини, Мерри, но это правда. Я желаю вам счастья, но довериться Гастону не могу. Мне нужен Бен Шиллер. Он предан Джону. У него умная голова. Пригласи его на обед.

— Не могу.

— Нет, можешь, — настаивала Шеннон.

— Если Гастон узнает…

— Ты все расскажешь Гастону, после того, как Бен поможет мне. Можешь даже представить его героем. Пусть он первым обнаружит, что я пропала.

Мередит предложение понравилось.

— Думаю, это лучше, чем ничего. Боюсь, только, маме покажется подозрительным, если я попрошу пригласить на обед Бена Шиллера.

— Она будет в восторге и ничего не заметит. Мама поймет, что ты ничего против него не имеешь и даешь шанс Бену, пусть даже любишь Гастона.

— Мне нравится твой план. Но мне надоело все время слышать, что Бен Шиллер будет хорошим мужем, станет заботиться обо мне всю мою жизнь, — девушка крепко обняла Шеннон. — Ты не забыла о своем обещании? Я помогу тебе, ты поможешь нам с Гастоном, когда мы объявим об обручении. Договорились?

— Помогу, если буду здесь, — Шеннон лгала.

Она была уверена, что уйдет далеко от них. На расстояние в триста лет.

* * *

В первую встречу, Бен Шиллер очаровал Шеннон. Этим вечером он поразил ее. Элейн и Питер явно сожалели о разладе с Шеннон, но радовались перемене отношения дочери к избранному ими претенденту на ее руку. Бен, не подозревавший о коварстве девушек, был околдован любезностью Мередит.

Снова вспомнился роман с Колином. Тогда Шеннон совсем забыла об остальных представителях мужской половины населения Земли, и, особенно, о мальчиках из своего класса. Возможно, хоть один из них напоминал Бена. Был косноязычен, неловким, робко бродил незамеченным вокруг нее. А она мечтала о придуманном идеальном герое.