Затмение: Корона

— До некоторой степени.

— Но, намекаешь ты, это не оправдывает массового истребления как средства регуляции численности людей. О, ну да. Ты права. Мне омерзительно так поступать. Все эти горы разлагающихся тел создадут на Земле невыносимую для здоровья обстановку. На некоторое время. Но я здесь, наверху, а большинство тех, кто выживет, умеют о себе позаботиться. Вирус отомрёт сам собой. С телами разберёмся. Население Земли сократится до считанных процентов нынешнего — и внезапно, впервые, утопия станет реальна, Клэр. — В голосе его зазвучала неподдельная страсть. — У нас уже много лет имеются необходимые для строительства утопии технологии, но давление избыточного населения вынуждает рассматривать их скорей как нежелательные. Если стереть большую его часть с лица Земли, управиться с оставшимися будет куда проще. Мы сможем возвратить большую часть планеты в её здоровое, первозданное состояние. Мы прекратим загрязнять природу. Мы наконец-то организуем всемирное правительство — в подобной ситуации такое решение неотвратимо. Ты только подумай! Единый мир! Моя компания готова. У меня опытные специалисты в сфере безопасности. Мы возьмём на себя управление. Мы постепенно нарастим численность популяции — но лишь ненамного, до разумных пределов. Большая часть людей мира, Клэр, ныне страдает — им лучше было бы умереть. Но подумай, что получат те, кто придёт им на смену! Мир без расизма — я буду нещадно пропалывать даже малейшие ростки расизма! Мир без организованных религий — я их тоже объявлю вне закона! Мир без преступности — ибо всего будет в избытке. Мир без загрязнения. Без городских муравейников и роскошных пригородов. Все эти омерзительные проекты новостроек исчезнут одним махом. Подумай, чего мы можем добиться. Я переделаю всё так, чтобы обеспечить подлинную общественную справедливость. Не будет нищеты. Мы положим конец эксплуатации третьего мира.

— Господи-и... — протянул Стоунер. — Либеральная версия фашизма.

— Я принесу порядок, вот и всё, мир и порядок. Когда я приду к власти, отпадёт потребность в армиях, — продолжал Уитчер, ни на секунду не запнувшись. — Никаких больше конфликтов. Никаких больше войн! Ни единой войны!

— Ни слова больше, — рявкнул Расс. — Не могу я больше эту херню слышать. Это просто из ряда вон какое богомерзкое кощунство. Это ничуть не лучше, чем Второй Альянс и Гитлер.

Клэр кивнула. У неё язык отнялся от изумления.

— И... ты с самого начала всё так и задумал, Перси?

— Нет. Я полагал, что НС станет моим инструментом победы в этом соревновании. Избавит меня от помех на пути объединения планеты — от тех, кто видят этот путь лишь в порабощении других. Я полагал, что в тот или иной момент увижу свой шанс. И вот один из моих агентов сблизился с доктором Купером, а когда, вломившись в лондонские компьютеры, мы получили ключ к их вирусологическим экспериментам... этот S1-L — короткоживущий вирус. Остальные биологические агенты слишком непредсказуемы или слишком долгоживучи. И, разумеется, Расоселективный Вирус мне даром не сдался.

Клэр подумала: Все мужики с ума сходят, если добрались до власти.

— Твои агенты готовы выпустить вирус в окружающую среду по твоему сигналу? Во всех уголках планеты?

— Не совсем, — ответил Уитчер, отводя взгляд.

— Если точнее, большинство агентов сосредоточены в двух местах, то есть там, где находятся центральные лаборатории, — сообщил Стоунер. — На них возложена обязанность взять оттуда вирус и выпустить его. В основной массе они не ведают, что сотворят.

Стоунер говорил, не отрываясь от другого видеофона, где хронометр в углу экрана отсчитывал секунды и минуты. Тут на экране промелькнуло текстовое сообщение. Клэр покосилась на Стоунера и по его лицу поняла, что этого-то сообщения он и ждал.

— Вот и всё. — Стоунер повернулся к её видеофону. — Ты облажался, доктор Стрейнджлав [74] . Мы отслеживали твои действия и теперь вломились в лаборатории. У меня же старые связи в АНБ, не забыл? Передавай всё, что хочешь. Мы всех твоих агентов взяли. И все образцы вируса.

74

Отсылка к известному фильму Стэнли Кубрика Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил бомбу

(1964), где пародируются антисоветские милитаристские теории заговора и страх атомной войны после Карибского кризиса.

Клэр обмякла в кресле от облегчения.

— Слишком нелепая затея, — продолжил Стоунер. — Не могла она сработать.

— Вы, идиоты... — Уитчер качал головой, задыхаясь и с трудом сдерживая слёзы. — Вы бесперспективны. Ну что ж, я отказываю НС в финансировании. Больше ни пенни, больше ни строчки разведданных.

— Да ты нам, собственно, и не нужен, — ответила Клэр. — Мы другого спонсора нашли.

— Другого спонсора?! — Его голос взлетел до визга, оборвался; потом он заговорил снова. — Ну хорошо же. Новое Сопротивление — фактически моё творение. Оно обязано было подчиняться мне. Если даже выйдет из-под контроля, ничего страшного не произойдёт. Кажется, что вышло — ну и ничего страшного! Посмотрим, каким общественным доверием вы будете пользоваться завтра. Стоунер, ты не всех агентов отловил. Одного агента я уже отослал на задание. У этого человека с собой контейнер. Всё готово. Она будет у цели через два часа. Я намерен ей просигналить. Я прикажу ей: Действуй!

— Кто это, Уитчер? — спросил Расс. — Где это?

— О, она якобы НСовка, — сказал Уитчер. — Я с ней договорился. Она выпустит вирус на свободу в густонаселённом городе. Она не посвящена во все детали моей стратегии. — Он утёр глаза рукавом и с вернувшимся апломбом покровительственно усмехнулся. — Я вас сотворил, я вас и убью. А потом начну всё сначала.

— Где вирус? — спросил Расс..

Уитчер хмыкнул. Любезная улыбка телеведущего снова появилась на его лице.

И отключил видеофон.

• 12 •

Мексика

Смок был тут. Жером был тут. И Беттина. И Кесслер. И ворон Ричард.

Кесслер был среднего роста, круглолицый, с короткой тёмной стрижкой, раскрашенной синими и белыми полосами видеотехника. У него были крупные каштановые глаза и какой-то девичий рот. Смок подумал, что этот человек внешне мягок, а на деле — кремень. Подобно Смоку и Баррабасу, Кесслер носил лёгкие белые крестьянские пижамы и сандалии. Жером предпочитал джинсы и зеркальные очки от солнца. Рубашек Жером не любил.

Ворон устроился на плече Смока, а Жером — за столом на террасе напротив. Рядом с Жеромом сидели Кесслер по одну руку и Беттина по другую. Прожаренная солнцем терраса с каменными перилами располагалась рядом с НСовской лабораторией чипирования. Одиннадцать утра, а солнце уже высоко и палит нещадно; большой пляжный зонтик не справлялся. Им принесли высокие бокалы с ледяным чаем, но и это не слишком помогало прогнать жару. Особенно страдала Беттина, в маленьком оранжевом принтерном платьице и сандалиях. Она то и дело вставала и слонялась по террасе, перетаскивая стол туда-сюда, чтобы солнце не так пекло ей затылок.

Опустившись на кованый стул, который от этого движения слегка проехался по камням и заскрежетал, Беттина утёрла пот с лица полотенцем и вопросила:

— А где Патрик с Джо Энн?

— А вон, — ответил Смок, мотнув головой в сторону стеклянных дверей на террасу.

Баррабас и Джо Энн вышли с бокалами ледяного чая и замерли, моргая на ярком солнечном свету; потом подтащили себе стулья от другого стола и спрятались в тенёк рядом со Смоком.

— Тут так жарко, — пожаловалась Джо Энн, — но внутри ещё хуже.

Она глядела на уходившую в бесконечность розовато-коричневую пустыню по правую руку от себя.

— Тут хорошо пахнет. Шалфеем пахнет. А что это за звук?

— Цикада, наверное, — предположил Смок.

— Вы, ребята, как с энтомологией закончите, принимайтесь-ка за работу, э? — сказала Беттина. — Я в бассейн хочу. Мне Алюэтт обещала его наполнить.

— Вы там вдвоём не уместитесь, — скорбно заметил Жером.

Беттина отпустила ему щелбан. Жером был к нему готов и принял стоически.