Завещание Холкрофта

Хелден сводила его с ума.

– Я серьезно. Где ты живешь?

– Я не могу тебе сказать. – Она убрала руку с телефона и быстро заговорила по-французски через коммутатор.

Час спустя они уже были в Париже, заехали в гостиницу, чтобы забрать вещи, и двинулись дальше – в район, кишевший магазинами подержанного платья. Учительница снова подтвердила свою компетентность; наметанным глазом она отбирала одежду. Выбранные ею для ученика вещи были неброскими, их трудно было заметить в толпе.

Плащ и коричневое пальто были прибавлены к дождевику. Потрепанная шляпа для сельских прогулок, темная федора с потрепанной тульей, черная кепка с пристегивающимся отвислым козырьком. Все было поношено. Но только не обувь. Одна пара с плотными креповыми подошвами, вторая, не столь неформальная, – с кожаными, к которым обувщик на той же улице добавил слой резины.

Через четыре квартала от обувной мастерской находилась бедная лавка. Туда Хелден вошла одна, велев ему дожидаться на улице. Через десять минут она вышла с перфорированным цилиндром – глушителем для пистолета.

Теперь он был экипирован и формой, и достойным оружием. Его отправят в бой после самого краткого базового обучения, какое только можно себе представить. Он видел врага. И живого, преследующего его… и мертвого на улицах деревушки Монтеро-фот-Йонн. А где враг теперь?

Хелден была уверена, что на время они оторвались от преследователей. Она полагала, что враг снова выследит его в аэропорту, но, оказавшись в Берлине, Холкрофт снова сможет от него ускользнуть.

Он должен это сделать. Она хотела, чтобы он вернулся, она будет его ждать.

Они остановились в маленьком кафе перекусить и выпить. Хелден в последний раз позвонила по телефону и вернулась с названием берлинской гостиницы. Она находилась в Hurenviertel [20] , в той части города, где секс был общедоступным удобством.

Хелден держала его за руку, их лица были совсем рядом, а через несколько минут он один выйдет на улицу и на такси поедет в аэропорт Орли.

– Будь осторожен, дорогой.

– Постараюсь.

– Помни, что я тебе говорила. Это может пригодиться.

20

Квартал потаскух (нем.).

– Я помню.

– Самое трудное – это признать, что все происходящее – реальность. Ты еще будешь ловить себя на мысли: почему я? почему так? Не думай об этом, просто прими все как есть.

Теперь для тебя все будет по-другому. Ничто уже не будет таким, как прежде.

– Я принимаю. И еще я нашел тебя.

Она отвернулась:

– Когда приедешь в Берлин, рядом с гостиницей сними проститутку. Это хорошее прикрытие. И держи ее при себе, пока не свяжешься с Кесслером.

Самолет рейса 707 «Эр Франс» приближался к аэропорту Темпельхоф. Ноэль сидел по правому борту самолета, на третьем сиденье, соседнее место было свободно.

У тебя есть деньги, купи еще один билет… и не позволяй никому сесть рядом с тобой, не дай себя окружить.

«Способы выживания, рассказанные специалистом», – подумал Холкрофт. И вдруг вспомнил, что и его мать называла себя специалисткой по выживанию. Альтина некоторым образом гордилась этим термином, он слышал это в ее голосе через четыре тысячи миль по телефону.

Она сказала ему, что отправилась путешествовать. Это был ее способ спрятаться на несколько недель, способ бегства и исчезновения, выученный еще тридцать лет назад. Боже, она потрясающа! Ноэль думал, куда бы она могла поехать и что бы она сделала. Через несколько дней он позвонит Сэму Буоновентуре в Чикаго. К тому времени Сэм должен будет что-нибудь о ней узнать.

Он быстро прошел таможню в Темпельхофе. Холкрофт вышел на терминал, нашел туалет и собрал пистолет.

Как его учили, он взял такси до Тиргартен-парка. В машине открыл чемодан и переоделся в коричневое пальто и поношенную шляпу для прогулок. Машина остановилась, он заплатил и вошел в парк, обходя гуляющих, нашел пустую скамейку и сел. Он осматривал толпу, никто не останавливался и не вызывал подозрений. Он быстро встал и заспешил к выходу. Рядом была стоянка такси, он встал в очередь, осторожно оглядываясь в поисках врага. Сейчас было трудно разглядеть кого-либо или что-либо, тени стали длинными и темными.

Подошла его очередь. Он назвал шоферу две перекрещивающиеся улицы. Этот перекресток был в трех кварталах к северу и четырех к западу от гостиницы. Водитель усмехнулся и с сильным акцентом, но вполне понятно заговорил по-английски.

– Вы хотите немного развлечься? У меня есть подружки, Неrr Amerikaner [21] . Никакого риска французской болезни.

– Вы меня неправильно поняли. Я занимаюсь социологическими исследованиями.

– Wie? [22]

21

Господин американец (нем.).

22

Что? (нем.)

– Я еду к жене.

Они молча ехали по берлинским улицам. На каждом повороте Ноэль высматривал машины, которые делали тот же поворот. Таких было немного, и ни одна не следовала за ними постоянно. Он вспомнил слова Хелден: «Они часто используют радио. Такой простой маневр, как смена одежды, может запутать их. Те, кто получил инструкции, будут искать человека в пиджаке и без шляпы, а его-то и нет».

Не было ли где-нибудь здесь невидимых людей, высматривающих определенное такси или определенного человека в определенной одежде? Этого ему никогда не узнать; он знал лишь, что сейчас, похоже, его никто не преследовал.

За двадцать минут, что они добирались до перекрестка, совсем стемнело. Улицы пестрели кричащими неоновыми рекламами и призывными афишами. Молодые светловолосые ковбои соседствовали с проститутками в юбках с длинными разрезами и в распахнутых блузках. «Это тоже своего рода карнавал», – подумал Холкрофт, отмеряя к югу три квартала до угла, где ему предстояло повернуть налево.

В подворотне он увидел красившую пухлые губы проститутку. Она была того неопределенного возраста, который так явно скрывают шлюхи и домохозяйки из шикарных предместий, что-то между тридцатью пятью и сорока восемью годами, и она проиграла бой возрасту. Ее блестящие черные волосы обрамляли бледную кожу, запавшие глаза были окружены тенями. Дальше, через квартал, виднелась бедная вывеска гостиницы, одной буквы не хватало.

Он подошел к проститутке, не очень зная, как себя вести. Дело было не только в незнании немецкого. Ему никогда не приходилось снимать уличных девок.

Он откашлялся.

– Добрый вечер, фрейлейн. Вы говорите по-английски?

Женщина посмотрела на него сначала холодно, оценив его пальто, потом взгляд ее потеплел – она заметила дипломат в его левой руке и чемодан в правой. Она улыбнулась, обнажив желтые зубы.

– Ja, mein [23] американский друг. Я хорошо говорю. Со мной хорошо проведешь время.

23

Да, мой (нем.).