Завещание Холкрофта

– То есть вы не из Проклятых, – спросил Кесслер, – а из касты избранных?

– Привилегированных, по крайней мере.

Ученый кивнул:

– Есть имя и для этих. Может, слышали – «Зонненкиндер»?

– «Зонненкиндер»? – наморщил лоб Ноэль. – Боюсь, этот термин из тех университетских дисциплин, в которых я, честно говоря, не блистал. Антропология, может быть?

– Скорее философия, – подсказал Кесслер. – Эту концепцию развивал в двадцатые годы английский философ Томас Перри, а его предшественниками были швейцарец Бахофен со своими мюнхенскими учениками. Согласно этой теории, «Зонненкиндер» – в переводе с немецкого «Дети Солнца» – с незапамятных времен жили среди людей. Именно они творили историю и повелевали эпохами, становились выдающимися личностями и избранными мира сего.

Холкрофт кивнул:

– Вспомнил. В конце концов избранность их и сгубила. Они погрязли в разврате и стали жертвами кровосмесительных связей или еще чего-то в этом роде.

– Впрочем, все это – теория, – сказал Кесслер. – Мы с вами опять отвлеклись. И немудрено – вы очень хороший собеседник. Но давайте вернемся к вашему рассказу. Вы остановились на том, что дочке фон Тибольта очень трудно жить.

– Им всем трудно жить. Это вообще не жизнь, а сумасшествие. Они все время в бегах. Влачат жалкое существование беженцев.

– Да, эти люди – легкая добыча для фанатиков, – согласился Эрих.

– Вроде ОДЕССЫ и «Возмездия»?

– Именно. Подобные организации не могут эффективно функционировать в Германии – здесь они запрещены. Поэтому они переносят свою деятельность в те страны, где осели разочарованные эмигранты вроде Проклятых. Все эти изгнанники только и ждут шанса вернуться в Германию и мечтают лишь о том, чтобы дожить до этого момента, сохранив силы и энергию.

– Вернуться в Германию?!

Кесслер выставил перед собой руку, словно заслоняясь:

– Не дай бог, чтобы такое произошло, но эти организации никак не хотят смириться с существующим положением. «Возмездие» однажды даже предлагало, чтобы боннское правительство управлялось Коминтерном, но этот проект отвергла даже Москва; «Возмездие» выродилось в обычную банду террористов. ОДЕССА же всегда имела целью возрождение нацизма. В Германии людей из ОДЕССЫ презирают.

– Но они по-прежнему рыщут в поисках потомков наци, – заметил Ноэль. – Хелден как-то сказала о себе и себе подобных: «Нас проклинают за то, кем мы были, и за то, кем мы не стали».

– Метко сказано.

– Этих фанатиков надо остановить. Часть хранящихся в Женеве средств нам необходимо будет употребить на то, чтобы стереть с лица земли ОДЕССУ и «Возмездие».

– Я возражать не стану.

– Рад это слышать, – сказал Холкрофт. – Но давайте вернемся к Женеве.

– Давайте.

Ноэль изложил цели договора и рассказал о том, какие условия должны выполнить наследники, чтобы получить деньги в банке. Пора было переходить к тому, что приключилось с ним самим.

Холкрофт начал с убийства в самолете, рассказал о терроре в Нью-Йорке, о перевернутой вверх дном квартире, о письме от людей из «Вольфшанце» и о телефонном звонке Питера Болдуина, повлекшем за собой череду зверских убийств. Затем он поведал о перелете в Рио и о густобровом господине по имени Энтони Бомонт, который оказался агентом ОДЕССЫ; рассказал про подделанные документы, обнаруженные им в иммиграционной службе Рио, и про странную встречу с Морисом Граффом; особо же остановился на лондонском вторжении МИ-5, подчеркнув потрясающую новость о том, что британская разведка считает фон Тибольта убийцей, проходящим у них под кличкой Тинаму.

– Тинаму? – впервые за время рассказа перебил его ошеломленный Кесслер. Лицо ученого пылало.

– Да. Вы что-нибудь о нем знаете?

– Только то, что писали в газетах.

– Я уже от нескольких человек слышал, что на совести этого Тинаму десятки убийств.

– И британцы полагают, что Тинаму – это Иоганн фон Тибольт?

– Они ошибаются, – сказал Ноэль. – И я уверен, что теперь они и сами это знают. Вчерашнее происшествие должно их убедить. Вы все поймете, когда я дойду до этого эпизода.

– Так продолжайте же! – подстегнул Кесслер. Холкрофт вкратце описал вечер, проведенный с Гретхен, упомянул о фотографии Энтони Бомонта, потом рассказал о Хелден и Полковнике, сообщил о смерти Ричарда Холкрофта, вспомнил о телефонных разговорах с нью-йоркским детективом Майлзом и про беседы с матерью.

Потом перешел к рассказу о зеленом «Фиате», преследовавшем их до Барбизона, и о человеке с рябым лицом.

Затем последовало описание кошмара на fete d'hiver [36] : как он пытался поймать в ловушку человека из «Фиата» и при этом едва не погиб сам.

36

Празднике зимы (фр.).

– …я уже говорил несколько минут назад, что англичане ошибались насчет Теннисона, – добавил Холкрофт, завершая рассказ о своих злоключениях.

– Теннисона? Ах да – это новое имя фон Тибольта, – вспомнил профессор.

– Совершенно верно, – кивнул Холкрофт. – Люди из МИ-5 были убеждены, что происшествие в Монтре, включая и инцидент с рябым незнакомцем, шпионившим за нами, – дело рук Тинаму. Но рябой убит. А он работал на фон Тибольта, и разведке об этом известно. Хелден тоже подтвердила этот факт…

– Вы хотите сказать, – перебил Кесслер, – что Тинаму-фон Тибольт не стал бы убивать своего человека.

– Именно.

– Значит, агент доложит своему начальству…

– Увы, не доложит, – оборвал Ноэль Кесслера. – Он погиб, заслонив Хелден от пули. Но англичане, безусловно, проведут опознание и сразу установят, что к чему.

– Смогут ли они найти труп агента?

– Известие о его смерти они получат непременно. Там повсюду было полно полицейских. Тело обнаружат.

– Могут ли следы вывести на вас?

– Возможно. Наверняка найдутся свидетели, видевшие, как мы сцепились с ним на площади. Но Хелден придумала, что мы будем говорить в этом случае: «Да, нас преследовали, но к тому, что случилось позднее, мы не имеем никакого отношения». С какой стати мы должны знать о дальнейшем?

– Звучит довольно неопределенно.

– Еще когда агент был жив, я решил проверить, знает ли он что-нибудь о Болдуине. Это имя подействовало на агента подобно пистолетному выстрелу. Он стал умолять меня и Хелден связаться с неким Пэйтоном-Джонсом и рассказать тому обо всем; мы, мол, должны попросить его разыскать незнакомца, который напал на нас и убил человека фон Тибольта, и – это агент считал самым важным – непременно сообщить МИ-5, что ко всем этим происшествиям имеет какое-то отношение Питер Болдуин.

– Болдуин? Вы, кажется, говорили, что у него были контакты с МИ-5? – уточнил Кесслер.

– Да. Он приходил к ним некоторое время назад с информацией о наследниках «Вольфшанце».

– «Вольфшанце»? – тихо переспросил Кесслер. – Это из того письма тридцатилетней давности, которое Манфреди передал вам в Женеве, не так ли?

– Совершенно верно. Агент сказал, что мы должны попросить Пэйтона-Джонса еще раз вернуться к материалам Болдуина. К «коду „Вольфшанце“», как он выразился.

– Скажите, упоминал ли Болдуин «Вольфшанце» в телефонном разговоре с вами в Нью-Йорке? – спросил Кесспер.