Завещание Холкрофта

– Сколько?

– Двадцать пять марок.

– Договорились. Пойдешь со мной? – Холкрофт достал бумажник из кармана, отсчитал три купюры и протянул их женщине. – Тридцать марок. Пошли вон в ту гостиницу.

– Wohin? [24]

Ноэль указал на гостиницу.

– Туда, – сказал он.

– Gut [25] , – сказала женщина, взяв его под руку.

Комната была похожа на все подобные комнаты в бедных гостиницах в большом городе. Единственным положительным обстоятельством была лампочка под потолком. Она светила так тускло, что грязная и поломанная обстановка не слишком бросалась в глаза.

24

Куда? (нем.)

25

Хорошо (нем.).

– Dreissig Minuten [26] , – объявила проститутка, снимая пальто и каким-то кавалеристским жестом бросая его на стул. – У тебя есть полчаса, не больше. Я, как вы, американцы, выражаетесь, деловая женщина. Мое время – деньги.

– Уверен, что это так, – сказал Холкрофт. – Отдохни или почитай что-нибудь. Минут через пятнадцать мы уйдем отсюда. Ты проводишь меня и поможешь позвонить по телефону.

Он открыл дипломат, нашел листок с информацией об Эрихе Кесслере, сел на стоявший у стены стул и начал читать при тусклом свете.

26

Тридцать минут (нем.).

– Ein Telephonannir [27] ? – сказала женщина. – Ты платишь тридцать марок только за то, что я помогу тебе mit dem Telephon? [28]

– Да.

– Это… Verrockt! [29]

– Я не говорю по-немецки. Мне может оказаться трудно связаться с нужным человеком.

– Тогда чего мы здесь ждем? На углу есть Telephon.

– Чтобы соблюсти видимость.

Проститутка улыбнулась:

– Я твое Deckung. [30]

27

Телефонный звонок (нем.).

28

С телефоном (нем.)

29

Сумасшествие! (нем.)

30

Прикрытие (нем.).

– Что?

– Ты приводишь меня в комнату, и никто не задает вопросов.

– Я бы этого не сказал, – с беспокойством ответил Ноэль.

– Это не мое дело, mеin Herr. – Она подошла к нему. – Но пока мы здесь… почему бы не поразвлечься? Ты заплатил. А я не так уж плоха. Когда-то я выглядела лучше, но и сейчас я ничего.

Холкрофт улыбнулся в ответ.

– Ты совсем не плоха. Но у меня много других забот.

– Тогда занимайся своим делом, – сказала проститутка.

Ноэль прочитал сведения, данные ему Эрнстом Манфреди целую вечность тому назад в Женеве:

Эрих Кесслер, профессор истории, Берлинский свободный университет. Округ Дален. Свободно говорит по-английски. Координаты: телефоны – 731—426 (университет), 824—114 (домашний). Брат Ганс, врач. Живет в Мюнхене…

Затем следовали краткий очерк академической карьеры Кесслера, полученные им звания, присужденные награды. Они были ошеломляющи. Профессор был образованным человеком, а образованные люди часто скептики. Как Кесслер отреагирует на звонок незнакомого американца, который приехал в Берлин без предварительной договоренности для того, чтобы увидеться с ним по вопросу, который он не хочет обсуждать по телефону?

Было около половины седьмого, пора было узнать ответ. И сменить одежду. Он поднялся, подошел к чемодану, достал плащ и кепку с козырьком.

– Пошли, – сказал Ноэль.

Проститутка стояла рядом с телефонной будкой, пока Холкрофт набирал номер. Он хотел, чтобы она была под рукой, на случай, если к телефону подойдет кто-нибудь, не говорящий по-английски.

Линия была занята. Кругом он слышал немецкую речь – оживленные разговоры пар и бродящих компаний искателей удовольствий, проходивших мимо телефонной будки.

Он задумался. Если бы его мать не была Альтиной, не был бы он одним из этих людей за стеклом? Не там, конечно, где он находится теперь, а где-нибудь в Берлине, в Бремерхавене, в Мюнхене? Ноэль Клаузен. Немец.

Какой бы стала его жизнь? Это было жуткое чувство. Захватывающее, отталкивающее, навязчивое. Словно он вернулся сквозь мглу времени и нашел развилку на скрытой в тумане дороге, на которую мог бы свернуть, но не свернул. Теперь он снова рассматривал эту развилку, куда бы привела его эта дорога?

Хелден? Встретил бы он ее в этой другой жизни? Сейчас он ее встретил. И он знал, что хочет вернуться к ней как можно скорее, что хочет снова увидеть ее, обнять, сказать ей, что… многое… что все будет хорошо. Он хотел увидеть ее улыбку и жить жизнью, в которой три перемены верхней одежды и пистолеты с глушителями не являются жизненной необходимостью. «Возмездие» и ОДЕССА больше не угрожают жизни, не сводят с ума. На звонок ответил глубокий и мягкий мужской голос.

– Мистер Кесслер? Доктор Кесслер?

– Я не умею лечить, – раздался приятный ответ по-английски, – но титул правильный, хоть и неудачный. Чем могy быть полезен?

– Моя фамилия Холкрофт. Ноэль Холкрофт. Я из Нью-Йорка. Я архитектор.

– Холкрофт? У меня немало друзей в Америке, я переписываюсь с коллегами в университете, но не помню такого имени.

– Вы и не можете его помнить, мы не знакомы. Однако я специально приехал в Берлин, чтобы встретиться с вами. Нам нужно обсудить конфиденциальное дело, касающееся только нас двоих.

– Конфиденциальное?

– Скажем… семейное.

– Ганс? С Гансом что-то случилось?

– Нет…

– Но у меня нет других родственников, мистер Холкрофт.

– Это давнее дело. Мне очень жаль, но по телефону я больше ничего не могу сказать. Прошу вас поверить мне, что это дело не терпит отлагательств. Мы не могли бы встретиться сегодня?

– Сегодня? – Кесслер помолчал. – Вы сегодня приехали в Берлин?

– Сегодня во второй половине дня.

– И вы хотите встретиться со мной сегодня же… Дело и вправду, должно быть, срочное. На час или два мне нужно съездить на работу. Вас устроит девять часов?

– Да, – сказал Ноэль с облегчением. – Вполне устроит. В любом месте, которое вы назовете.

– Я бы пригласил вас к себе домой, но, боюсь, у меня будут гости. Но есть «Lokal» [31] на Курфюрстендамм. Там обычно много народу, но у них есть тихие кабинки у задней стены, и управляющий знает меня.

– Прекрасно.

Кесслер назвал и адрес.

– Спросите, где мой столик.

– Конечно. Большое спасибо.

– Буду рад вас видеть. Но предупреждаю: я обычно говорю управляющему, что еда превосходная. На самом деле это не так, но он очень милый человек и добр к студентам. Увидимся в девять.

31

Кафе, ресторан (нем.).