Завтрашний ветер

миграционными властями, дешевой рабочей силы с

Востока и из Африки сбил оплату труда, невольно

стал одной из причин безработицы. Обыватели пе-

реполошились. Возникли профашистски настроенные

расистские группировки под откровенным лозунгом

«Британия — для британцев». Но многие иммигран-

ты уже стали британскими гражданами, и у них ро-

дятся дети, более многочисленные, чем в английских

семействах. Вот что скрывается под сверканием ог-

ней Пикадилли. Англия, как и все человечество, нуж-

дается в философском осмыслении нового этапа ис-

тории. Только на базе этого философского осмыс-

ления могут происходить конструктивные сдвиги.

Только душа может подсказать телу единственные

решения. Неучастие в грязи уже само по себе борь-

ба за улучшение жизни. Правда, иногда только сво-

ей. В таких случаях изначально хорошая душа, не-

заметно для самой себя, покидает тело. Лишенная

духовности, так называемая нормальная жизнь пре-

вращается в конвейер труда и быта, а любой кон-

вейер анормален, ибо подавляет личность. Только

если у жизни есть сверхзадача, она по-настоящему

нормальна. Сохранение души само по себе сверхза-

дача. Но душа может сохраняться лишь при усло-

вии наполненности. Англичане — это японцы Евро-

пы. Трудно с первого взгляда разгадать, чем напол-

нены их души — содержание душ надежно прикрыто

самообороной вежливости. Англичане не склонны

к быстрым дружбам, но зато постоянны в долгих.

Не надо думать про англичан, что они холодны. То,

что кажется холодностью, иногда просто застенчи-

вость, боязнь показаться слишком патетичным: у

англичан врожденное недоверие к патетике. Приня-

то считать, что англичане скуповаты. Есть маленько,

как говорят в Сибири. Но здесь традиционно счи-

тается плохим вкусом швырять деньги на ветер. Не

забудьте, что англичанам часто и нечего швырять.

Какой-нибудь арабский шейх, на лице которого мас-

линятся темные отблески принадлежащей ему неф-

ти, проезжающий со своими чадами и домочадцами

сразу в трех или четырех «роллс-ройсах», из окон

которых развеваются бурнусы; шоферы-англичане в

безукоризненно белых перчатках, развозящие своих

новых хозяев по самым дорогим магазинам, — это

типичная картина современного Лондона. Все боль-

ше и больше старинных особняков Лондона пере-

ходит в руки, пахнущие нефтью. Англичане после

стольких банкротств и взвинчивания налогов боят-

ся коммерческого риска, предпочитают сидеть на

банковских сбережениях, сбегают на безналоговый

островок Гандзи — это убежище британских рантье.

Но деньги любят двигаться и сами уходят, не воз-

вращаясь к тем, кто боится употребить их в дело.

К бережливости приводит и болезненный страх чер-

ного дня, или, как его называют сами англичане,

«дождливого дня». Есть одна чисто английская теле-

фоноболезнь. В Англии при оплате за телефонные

разговоры электронной системой учитывается каж-

дый звонок. Гости, прежде чем позвонить, спраши-

вают разрешения у хозяев, а иногда после разгово-

ра С аккуратностью оставляют монеты на телефон-

ном столике. В некоторых квартирах есть два теле-

фона: один для хозяев, тщательно спрятанный в

спальне, а другой — самый настоящий телефон-ав-

томат в коридоре — для гостей. Показательно, что

ввел эту моду отнюдь не бедный человек: миллио-

нер Поль Гетти, а затем она привилась. Конечно, не

все англичане такие, и я множество раз был тронут

проявлением их душевной щедрости. Шофер лондон-

СКОГО такси, узнавший меня, отказался взять деньги

за проезд. «Вы тоже пишете стихи?» — спросил я.

«Нет, я сам никогда ничего не писал. Но я люблю

литературу. Без искусства превращаешься в кусок

мяса. Я сейчас хожу на вечерние курсы изучения

Шекспира... Но я, наверное, брошу туда ходить...

Нас учат анализу... Но Шекспир настолько захва-

тывает меня по мере погружения в него, что я не

могу анализировать...»

Но человек становится куском мяса не только без

искусства. Когда знание искусства становится гур-

манством, это пища только для тела, а не для ду-

ши. Знание само по себе может быть и равнодуш-

ным. Самая высшая культура — это неравнодушие.

Неравнодушие к прошлому, к настоящему, к буду-

щему. Неравнодушие к тем, кого знаешь. Нерав-

нодушие к тем, кого не знаешь. Неравнодушие к

унижению человека человеком, где бы оно ни проис-

ходило.

В Лондон я приехал именно на праздник такого

неравнодушия. Это был вечер, посвященный 75-летию

со дня рождения Пабло Неруды, состоявшийся 28

сентября в Логан-холле при Лондонском универси-

тете. Вечер был организован комитетом по борьбе

за права человека в Чили, возглавляемым Джоан Ха-

ра, вдовой чилийского певца и композитора Викто-

ра Хары, замученного пиночетовцами в 1973 году.

Джоан Хара, чем-то очень похожая волевыми и од-

новременно тонкими чертами лица на Джейн Фонду,

англичанка из простой рабочей семьи. Впрочем, не

совсем из простой — ее отец был изобретатель-са-

моучка. Он участвовал в конструировании первой анг-

лийской пишмашинки. Джоан была весьма далека от

политики, училась в балетной школе. Попав в гаст-

рольную группу, совершавшую турне по всему миру,