Заяц, жаренный по-берлински

– Мясо, мясо-то где? – спросил Ломов.
– У этих же - только кожа да кости.

Ломов выхватил одну тушку из руки Феофанова и, скривившись, брезгливо поднес ее к глазам. Повернулся к стоящему за его спиной Синдяшкину и продемонстрировал заячью тушку ему. Синдяшкин тоже скривился. Ломов снова повернулся к Феофанову.

– Я, конечно, этоприготовить могу. Но если такое подать на стол послу… Осрамимся, товарищ директор. На всю Европу.

Феофанов побледнел.

В коридор перед стойкой забежал метрдотель. Он подскочил к Феофанову и кивнул в сторону зала.

– Иван Игнатьич, прибыли!

– Кто? – отстраненно произнес директор.

– Посол. Граф Шуленбург! С гостями.

Феофанов протяжно застонал и покосился на настенные часы. Он был близок к обмороку.

– Как прибыли? – слабым голосом протянул Феофанов.
– Почему? Они же должны были к восьми…

Метрдотель растерянно пожал плечами.

– Ну, не знаю… Проголодались, наверное. Я их в отдельный кабинет провел. Как вы и сказали. И заказ уже принял.

– К-какой заказ?

Метрдотель кивнул на тушки зайцев в руках у директора.

– Зайца жареного по-берлински. Посол как увидел его в меню, так весь от радости и засветился. Ждет!

Феофанов обреченно опустил голову.

– Все… Конец…

Метрдотель, еще не понимая, что происходит, удивленно вращал глазами. Феофанов поднял голову и с мольбой посмотрел на Ломова.

– Ломов, что делать?

Ломов напряженно морщил лоб. Встрепенувшись, Феофанов придвинулся к Ломову вплотную.

– Слушай… Кто-то мне говорил, что у кошек мясо того… От заячьего не отличишь, - директор понизил голос.
– Тут у нас в ресторане котов полно. Жирные! Может, мы их послу… Вместо зайцев?

Ломов, отшатнувшись в сторону, посмотрел на Феофанова, как на сумасшедшего.

– Ну, Вы даете! – Ломов возмущенно потряс головой.
– Чтобы посол да не отличил? Да ежели он поймет, что ему принесли не зайца… Тогда не просто осрамимся. Скандал получится. Международный.

Едва не плача, Феофанов в отчаянье всплеснул руками.

– Что же делать-то? Что?

В глазах Синдяшкина мелькнуло созревшее решение. Он подскочил к стойке и решительно облокотился об нее.

– В зоопарк надо ехать. Вот что.

– В какой зоопарк?

– В московский. Тут недалеко. На машине смотаетесь мигом. Уж там-то зайцы должны быть откормленные!

– Точно! Надо в зоопарк, - сказал Ломов.

– А дадут они зайцев? – засомневался Феофанов.

– Ха! Куда они денутся! Вы же сами сказали: дело крайней политической важности.

Феофанов со злостью швырнул тощие заячьи тушки прямо на пол, повернулся к Метрдотелю и решительно махнул рукой.

– Поехали!

***

По вольеру зоопарка, обнесенному клеткой, бегало несколько жирных зайцев. У клетки стоял, заслонив своим телом дверь в вольер и широко раскинув в стороны руки, убеленный сединой профессор Самарский в очках, съехавших на самый кончик носа. Прижавшись к двери спиной, он с ненавистью смотрит на молодого директора зоопарка Валуева, Феофанова и метрдотеля, которые замерли напротив профессора полукругом. Повернувшись к Феофанову и Метрдотелю, директор зоопарка сердито кивнул на Самарского.

– Ну, и зам по науке мне достался! До чего ж непонятливый! До чего упрямый!

Валуев снова повернулся к Самарскому.

– Аристарх Венедиктович, прекратите ломать комедию! Отойдите от клетки! Я же при Вас звонил в горком партии. Спросил – дать в «Метрополь» зайцев? Сказали – дать! Дело крайней политической важности. Сами слышали!

Самарский прижался к двери вольера еще сильнее.

– Слышал! Но не отойду! Так скоро весь зоопарк сожрут! И медведей – если медвежатинки захочется… И лосей! И черепах на черепаший суп пустят!

Директор поморщился.

– Ну, не надо преувеличивать!

Теряя терпение, Феофанов крикнул Валуеву:

– Да кто здесь, в конце концов, директор – Вы или он?!

– Я, я, - устало сказал Валуев и простер руки к Самарскому.
– Отойдите, профессор! Добром прошу! Все равно заберем.

Вцепившись пальцами в прутья клетки, Самарский выставил вперед впалую грудь.

– Только через мой труп!

Директор зоопарка тяжело вздохнул.

– Через труп не будем. Но силу применить придется. Уж не обессудьте…

Он обернулся к двум здоровенным подсобным рабочим в спецовках, стоящим у него за спиной. Молча махнул головой в сторону Самарского. Рабочие, засучив рукава и выставив перед собой руки с широко расставленными пальцами, обошли с двух сторон директора зоопарка, Феофанова и метрдотеля, а затем начали грозно надвигаться на Самарского. Самарский, вцепившись в прутья клетки еще сильнее, с ужасом наблюдал за их приближением. Когда рабочие подошли к нему вплотную, Самарский истошно завопил:

– Варвары!!!

***

В отдельном кабинете ресторана «Метрополь» за празднично накрытым столом восседали граф Вернер фон Шуленбург, его супруга, а также около десяти их гостей.

Дверь кабинета распахнулась. В него вошел метрдотель. Хорошо поставленным голосом он произнес по-немецки:

– Гебратене хазэ ауф берлин! (Заяц, жаренный по-берлински)

Шуленбург, его супруга и гости оживились.

Метрдотель отступил в сторону. В кабинет вплыл, как большой корабль, Ломов с подносом в высоко поднятой руке. Следом за ним вошел Синдяшкин еще с одним подносом. На подносах красовалось заказанное послом блюдо.

Шуленбург и гости восторженно захлопали в ладоши.

***

Недалеко от кинотеатра, утонувшего в вечерних сумерках, стоял Ваня. Озираясь вокруг и немного нервничая, он поглядывал на наручные часы. Увидев кого-то вдалеке, Ваня облегченно вздохнул и заулыбался.

К нему, тоже улыбаясь, подошла Варя - стройная, светловолосая ровесница Вани.

– Привет! – бросила Варя.

– Привет!

Оба смотрели друг на друга влюбленными глазами. Ваня потянулся губами к ее щеке, чтобы поцеловать, но Варя, отстранившись, стрельнула глазами по сторонам.