Заяц, жаренный по-берлински

– Так-то так. Только ведь «Метрополь», Егорыч, - первый ресторан Москвы. Не оставишь без него столицу. Потому нас от фронта и освободили, - Синдяшкин поднял вверх указательный палец.
– Бронь – ее просто так не дают.

– Да умом-то я все понимаю, - Ломов приложил руку к груди.
– А здесь… Когда другие в окопах… Противно смотреть на сытые и пьяные рожи.

Синдяшкин хохотнул.

– А ты с кухни пореже заглядывай в зал! И не будет!

Ломов кисло ухмыльнулся. Вспомнив о чем-то, снова повернул голову к Синдяшкину.

– Утром видел нашего управдома. Говорит мне: записывайся в добровольный отряд содействия противовоздушной обороне.

– Что им, школьников мало? С июля – как немец начал бомбить Москву – пацаны и девчонки торчат на всех крышах.

– На ночные дежурства ходить некому. Школьники спят.

Синдяшкин понимающе хмыкнул.

– Где дежурить?

– В нашем доме – на чердаке.

– Ладно. Давай. Я тоже с тобой, за компанию…, - Синдяшкин вскинул голову.
– А делать что, если бомба?

– На занятии скажут!

Друзья ударили по рукам.

***

В учебном классе за столами сидело около двадцати человек разного возраста. Среди них – Ломов и Синдяшкин. У доски замер пожилой майор с указкой в руке. На столе рядом с ним чернели большие стальные щипцы. Между майором и столами с обучаемыми стояла на полу небольшая бочка с водой. Рядом с ней лежал лист железа, на котором тускло поблескивала небольшая учебная зажигательная бомба.

Все внимательно слушали монотонный голос майора.

– Авиационные зажигательные бомбы предназначены для вызывания пожаров и разрушения оборудования воздействием высоких температур. При их изготовлении используют термитную смесь и трифторид хлора…

Майор подошел к учебной бомбе на полу. Поднес к ней кончик указки.

– Зажигательные бомбы небольших калибров – такие, как эта - используются, как правило, в кассетах. Они снаряжаются термитом. Термит - общее название смесей…, - осекшись, майор улыбнулся и махнул рукой.
– А! Что я вам рассказываю эту херню?

Сидящие за столами тоже заулыбались.

– Главное знать вот что, - майор рубанул ладонью воздух.
– Если бомба упадет рядом с вами, не пугайтесь. Воспламеняется она не сразу, а секунд через двадцать-тридцать… Поэтому…, - он обвел аудиторию взглядом.
– Просто берите ее и тушите. Большим количеством воды.

Майор подошел к своему столу, взял с него щипцы и снова вернулся к бомбе. Достал из кармана зажигалку. Чиркнул зажигалкой, наклонился над учебной бомбой и поднес к ней язычок пламени. Бомба зашипела, плюясь огнем. Все сидящие за столами открыли рты и вытянули шеи. Майор распрямился.

– Хватаем ее щипцами и опускаем в бочку!

Майор ловко схватил шипящую бомбу щипцами. Поднял ее, поднес к бочке и опустил бомбу в воду. Зашипев от соприкосновения с водой еще громче, бомба с бульканьем погрузилась на дно бочки. Майор повернулся к аудитории и развел руками.

– Вот так.

Сидящие за столами облегченно вздохнули. Переглянувшись, Ломов и Синдяшкин, улыбнулись. Ломов протянул:

– Тю-ю-ю. И всего-то делов?

***

Ночью на чердаке было слышно только, как в дальних углах бегали мыши. Ломов и Синдяшкин сидели на двух перевернутых фанерных ящиках недалеко от двери на крышу.

Рядом с поварами на полу лежали щипцы. Посреди чердака стояла небольшая бочка с водой.

Ломов встал, подошел к двери на крышу, открыл ее и, задрав голову, посмотрел в ночное небо и протянул:

– Небо чистое. Ни облачка…

Синдяшкин повернул голову в его сторону.

– Плохо, что чистое. Лучше бы тучи. А еще лучше снег… Тогда бы сегодня точно не бомбили.

Ломов нахмурился.

– Не каркай!

– Ха! От меня это, что ли, зависит? Я на немецкого министра авиации не похож.

Синдяшкин тоже встал, подошел к Ломову и, улыбнувшись, легонько похлопал его по животу.

– Это ты у нас смахиваешь на Геринга! Такой же упитанный.

Ломов недовольно отбросил руку Синдяшкина от своего живота.

– Почём те знать? Ты что его, видел?

– Живьем не видел. А как в газетах рисуют…, - Синдяшкин очертил руками в воздухе огромный живот.
– Объемы у вас одинаковые!

Синдяшкин засмеялся. Ломов сердито засопел.

Вдалеке раздался гул самолетов. Ломов и Синдяшкин тревожно переглянулись. Прищурив глаза, подняли головы и посмотрели в ту сторону, откуда раздается гул. Гул становился все громче и громче. Ломов со злостью плюнул на пол.

– Ну, вот. Накаркал!

Синдяшкин обиженно посмотрел на Ломова.

– Да я-то тут причем?

…Со всех сторон гремели взрывы бомб. Ломов и Синдяшкин лежали на полу посреди чердака, закрыв руками головы.

С грохотом пробив крышу, недалеко от них упала зажигательная бомба. Бомба громко и угрожающе зашипела, плюясь огнем. Оба подняли головы и посмотрели в ее сторону. Быстро вскочили, схватили щипцы и понеслись к бомбе.

Ломов подоспел к ней первым. Ловко ухватив бомбу щипцами, оторвал ее от земли и побежал вместе с ней к бочке с водой, которая чернела шагах в двадцати. Синдяшкин, подстраховывая друга, вприпрыжку засеменил за ним.

Уже у самой бочки Ломов неожиданно споткнулся и упал прямо на нее. Бочка опрокинулась. Ломов повалился на землю рядом, выпустив из рук и щипцы, и бомбу, которая откатилась далеко в сторону. Вода в несколько секунд вылилась из бочки в противоположную от бомбы сторону, растекаясь по крыше большой лужей и впитываясь в дощатый пол.

Ломов со злостью выругался:

– …твою мать!!!

Синдяшкин подскочил к шипящей бомбе и замер рядом с ней, испуганно и растерянно хлопая глазами. Он с отчаяньем вскинул голову.

– Егорыч, как же ее теперь тушить?

Ломов вскочил на ноги и тоже подбежал к бомбе. Застыл на месте, напряженно морща лоб. Через мгновенье в его глазах мелькнул ответ на вопрос Синдяшкина. Ломов решительно отшвыривает щипцы в сторону.

– Как, как… Вот так!

Ломов начал быстро расстегивать ширинку брюк.

Ухмыльнувшись, Синдяшкин тоже швырнул щипцы на землю и последовал его примеру.

Расстегнув ширинки и достав из трусов члены, друзья посмотрели друг на друга.

– Только давай по моей команде, - торопливо произнес Ломов.
– Вместе! Чтобы, как учили на занятии, большим количеством воды!