Зази в метро

– Вот видите! Вы же знаете свое имя "Подшаффэ" наизусть!

– И в самом деле,- пробормотал Подшаффэ.

– Но что в моем случае самое ужасное, так это то, что я даже не знаю, было ли у меня таковое раньше,- продолжал хмырь.

– Имя?

– Имя.

– Этого не может быть,- пробормотал вконец подавленный Подшаффэ.

– Может, может, и вообще, что значит "не может", когда так оно и есть?

– Вы хотите сказать, что у вас никогда не было имени?

– По всей видимости, нет.

– А это вам жить не мешало?

– Не слишком. (Молчание.) Хмырь повторил:

– Не слишком. (Молчание.)

– А возраст!
– вдруг встрепенулся Подшаффэ.- Вы что, и сколько вам лет не знаете?

– Нет,- ответил хмырь.- Конечно, не знаю. Подшаффэ внимательно изучал лицо собеседника.

– Вам, наверное, лет... И тут же замолчал.

– Трудно сказать,- пробормотал он.

– Правда ведь? Так что, когда вы меня спросили,

чем я занимаюсь, я действительно не мог вам ответить.

– Понимаю,- нервно кивнул Подшаффэ. Послышались жидкие хлопки мотора. Хмырь обернулся. Мимо проехало старое такси с открытым верхом, из которого выглядывали Габриель и Зази.

– Гулять отправились,- сказал хмырь. Подшаффэ промолчал. Он хотел, чтобы хмырь тоже куда-нибудь отправился. А точнее - куда подальше.

– Остается только поблагодарить вас,- сказал хмырь.

– Не за что,- ответил Подшаффэ.

– Так, значит, метро где-то там? (Жест.)

– Да-да. Туда.

– Очень полезно это знать,- сказал хмырь.- Тем более что сейчас забастовка.

– Ну, схему-то вы можете посмотреть и не заходя внутрь,- сказал Подшаффэ.

И начал громко стучать по какой-то подошве. Хмырюшел.

VIII

– Ах! Париж!
– воскликнул Габриель, с энтузиазмом потирая руки. И вдруг осекся.- Смотри, Зази! Смотри! Это метро!!
– показал он куда-то вдаль.

– Метро?
– переспросила Зази. Нахмурилась.

– Наземный участок, разумеется,- добавил он слащаво.

Зази уже хотела было возмутиться, но Габриель опередил ее:

– Вон там! Посмотри!! Это Пантеон!!!
– прокричал он.

– Это не Пантеон,- сказал Шарль.- Это Дом Инвалидов.

– Опять за свое?
– воскликнула Зази.

– Ты что, совсем спятил?
– заорал Габриель.- Ты хочешь сказать, что это не Пантеон?

– Нет, это - Дом Инвалидов,- сказал Шарль.

Габриель обернулся и посмотрел ему прямо в роговицу глаза.

– Ты в этом уверен?
– спросил он.- Ты так уж в этом уверен? Шарль молчал.

– Так в чем же ты так уверен?
– не унимался Габриель.

– Я все понял,- вдруг заорал Шарль.- Это вовсе не Дом Инвалидов, это храм Сакре-Кер.

– А ты случайно не хам Крысомор?
– игриво поинтересовался Габриель.

– Мне больно слушать, когда люди в вашем возрасте так шутят,- сказала Зази.

Они молча любовались открывшейся панорамой, потом Зази принялась рассматривать то, что находилось тремястами метрами ниже, если, конечно, мерить отвесом.

– Не так-то и высоко,- заметила она.

– Да, но разглядеть людей отсюда трудно,- сказал Шарль.

– Да,- сказал Габриель, принюхиваясь,- видно их плохо, но запах все равно чувствуется.

– Меньше, чем в метро,- сказал Шарль.

– Ты ведь никогда в метро не ездишь,- сказал Габриель.- Я, кстати говоря, тоже.

Желая избежать обсуждения этой травмирующей ее темы, Зази обратилась к дядюшке:

– Что же ты не смотришь? Наклонись - интересно же!

Габриель сделал попытку заглянуть в зияющую бездну.

– Черт,- сказал он, отпрянув от края.- У меня от этого голова кружится.

Он вытер пот со лба и заблагоухал.

– Я пошел,- сказал он.- Если вам это занятие еще не надоело, я подожду вас внизу.

Он исчез так быстро, что Зази и Шарль не успели даже рты пораскрывать.

– Я здесь, наверху, уже лет двадцать не был,- сказал Шарль,- хотя людей сюда возил ой как часто. Но Зази не слушала.

– Вы почему-то очень редко смеетесь,- сказала она.- Сколько вам лет?

– А сколько дашь?

– Молодым вас никак не назовешь: лет тридцать.

– Накинь еще пятнадцать.

– Значит, вы еще хорошо сохранились. А дяде Габриелю сколько?

– Тридцать два.

– А выглядит он старше.

– Ты ему только этого не говори, а то он заплачет.

– Почему? Потому что он занимается гормосес-суализмом?

– Откуда ты взяла?

– Я слышала, как хмырь, который меня домой привел, сказал об этом дядюшке Габриелю. Хмырь этот так и сказал, дескать, недолго за это и за решетку угодить. Ну за гормосессуализм то есть. А что это такое?

– Это неправда.

– Правда, так и сказал,- возмущенно возразила Зази: она не могла допустить, чтобы хоть одно ее слово ставилось под сомнение.

– Я не об этом. Неправда то, что этот хмырь говорил о Габриеле.

– Что он гормосессуалист? Так что же это все-таки значит? Что он обливается духами?

– Вот именно. Это и имелось в виду.

– За это в тюрьму не сажают.

– Конечно, нет.

Они замолчали и на мгновение предались мечтаниям, глядя на Сакре-Кер.

– Ну а вы, вы - гормосессуалист?

– Что, по-твоему, я похож на гомосека?

– Да нет, какой же вы дровосек, вы - шофер!

– Ты же понимаешь!

– - Ничего не понимаю.

– Что, тебе нарисовать, чтоб ты наконец поняла?

– Вы что, хорошо рисуете?

Шарль отвернулся и целиком ушел в созерцание шпилей церкви Святой Клотильды, построенной по проекту Брокгауза и Ефрона. А потом вдруг предложил:

– Давай спустимся вниз.

– Послушайте,- сказала Зази, не трогаясь с места,- почему вы не женаты?

– Так уж получилось.

– Тогда почему вы не женитесь?

– Мне никто не нравится.

Зази даже присвистнула от восхищения.