Зеленый луч №3 2018

Настало время как-то развеселить ее.

– Хочешь, я съем твои маленькие ушки? – ласково спросила она.

Но девочка расплакалась еще пуще.

Вернулся Виталий, взял дочку к себе, но та сурово объявила: «Мами качу» – и перелезла обратно на маму. Они еще побродили по дому, потом легли на кровать, где и уснули обе.

Виталий выудил из горы снятого с балкона белья, валявшегося на кресле, какую-то простынь, укрыл их. Ирина ладонь, свесившись с кровати, раскрывшись, легла перед ним, как неизведанная страна со своими впадинами и возвышенностями, с узкими дорогами из ниоткуда в никуда. Страна независимая, неприсоединившаяся. И он стал чертить на ее ладони невидимые штрихи, соединяя ими уже существующие, всамделишные линии, чтоб из них хоть что-то получилось – башня хотя бы, или птица, или буква «И»…

Ее ладонь была особенной! Припухлости на ней располагались лишь по краю, они сливались друг с другом, и, собственно говоря, это была одна большая изогнутая возвышенность. Остальная часть ладони была абсолютно плоской. Ее рельеф был так похож на карту той страны, куда он так желал попасть: горы, протянувшиеся вдоль ее границ с северо-запада на северо-восток, равнина с двумя большими реками и множеством мелких. Выжженная солнцем, заносимая песком пустыня, где, как он доподлинно знал, стоят миражи; оазисы, прикрывшиеся от солнца густыми пальмовыми ветвями; высохшие русла рек, наполняющиеся мутной водой лишь в дождливое время; поросшие тростником озера… Больше всего на свете он мечтал увидеть все это воочию.

– Хлеба купил? – шепотом спросила проснувшаяся Ирина.

Он кивнул.

Она снова закрыла глаза.

Вернулись родители и увезли ее домой, в другой город. В тот город, что был гораздо ярче и наряднее этого, но где отчего-то ей стало так тоскливо и безрадостно… Откуда – при любой возможности – она стремилась сюда.

Она приезжала сюда каждое лето. День-деньской бродила по всему городу. Но ни разу за долгие семь лет не встретила его. Пока однажды…

Виталий к совету бабы Пани отнесся с восторгом. Объявил, что его самого в детстве бабка заговорила от заикания. Этим признанием он так сильно удивил Ирину, что она даже вскрикнула:

– Ты заикался?! Ты заикался в детстве?! Подумать только…

После чего окончательно уверовала в силу заговора, пошла к бабе Пане, узнала, куда идти, в какое время, что брать с собой, а также кого и с каким весом родила Анька Пономарева, которую Ирина с трудом вспомнила.

Они легли спать, когда уже были съедены последние конфеты, построены все радужные планы на летний отпуск, придумано наконец-таки, что подарить Малюське на день рождения, кого пригласить на празднество, чем угощать, и решено – у кого и какую сумму просить взаймы на все это удовольствие.

Она закрыла глаза и загадала, что они с Малюськой пойдут по парку и найдут ежика. Ежик свернется клубочком, она возьмет его в руку и протянет малышке. И та, потыкав его пальчиком, непременно станет смеяться…

Он закрыл глаза и увидел спиральные минареты и изразцовые купола, полуразрушенные стены с побитыми и потрескавшимися барельефами, украшенные полустертой арабской вязью, стены, что протянулись по безжизненной ныне пустыне, стены, к которым он так хотел прикоснуться…

Когда Малюська просыпалась, она любила, чтобы ее брали на руки и носили по комнате, чтобы ей поглаживали спинку, и что-нибудь шептали. Ее волосики пахли только что схватившимся молочком, ее личико было задумчивым и самым красивым.

К бабке было решено идти завтра, когда у Виталия будет выходной. А сегодня было необходимо приготовить семь вещей: мыло, чай, сахар, соль, хлеб, два яйца и налить три литра некипяченой воды в эмалированную кастрюлю, оставив эту воду на обеденном столе, не закрывая кастрюлю крышкой, на всю ночь.

Бабка жила где-то на задах давно сгоревшего, так и не отстроенного заново дома культуры, где раньше было много разных детских кружков: рисование, лепка, резьба по дереву…

В то лето она приехала сюда позднее обычного, уже в середине августа.

И прямо с поезда, у маленького уютного вокзала, повстречала свою бывшую одноклассницу Альку Ливанову. Алька была очень милой девочкой – улыбчивой, шустрой, симпатичной. Они дружили, пока Ирина жила здесь. Прежде всего потому, что у них совпадали биологические ритмы и им одновременно надобилось посещать школьный туалет, расположенный на школьном дворе на достаточном отдалении от школы, на столь достаточном, что поодиночке ходить туда было не принято. А с другой стороны, они все-таки были очень разными. Например, Алька легко решала математические задачки и давала Ирине списывать. Ирина же хорошо знала английский и, в свою очередь, помогала Альке с переводами. И жила Алька неподалеку от бабулиного домика, частенько забегала в гости…

Они долго стояли в тени каких-то чахлых деревьев, в печальной привокзальной тишине (ибо только в этом городке никогда не встречала Ирина привокзальной сутолоки) и говорили обо всем и обо всех, в том числе и о Виталии. Выяснилось, что он женился; женился на девушке, которую Ирина вроде как смутно припоминала; и был вполне счастлив.

С тяжелыми сумками, с тяжестью, поселившейся вдруг у нее в груди, со слабостью, осевшей в ногах, она доплелась до бабулиного домика, и толпа обрадованных ее приездом родственников подхватила ее, заключила в свои объятья, развеселила…

В конце концов, если честно, именно такой развязки она и ожидала. Не грезились ей ни встречи под луной, ни сказочная свадьба, ни жизнь рука об руку, ни смерть в один день. Так и должно было случиться…

Она одарила всех родственниц красивым фарфором, украшенным разноцветными выпуклыми розочками, родственников – портсигарами с горными пейзажами, а своему любимому племяннику Владику вручила свисток и бутылку пепси-колы, никогда ранее им не питой.

У Владика с приездом Ирины начиналась совсем другая жизнь. Они каждый день бегали на речку, в кино, посещали родственников, даже и тех, что уже лежали на кладбище. Ходили в кафе, по магазинам, в общем, радовались всем нехитрым радостям, что были доступны в этом маленьком городке.

Тем же вечером Владик показал Ирине смешных неуклюжих человечков, вырезанных им из ненужных в хозяйстве деревяшек, и та решила записать его в какой-нибудь кружок. Созвонилась с домом культуры, добилась, чтобы ей назначили час, когда она сможет привести туда Владика и принести его человечков. Назавтра они должны были прийти туда к десяти часам.

Вместе с пришедшим с работы Виталием пришла и баба Паня. Ей так не хотелось идти в магазин, что она решила попросить спички у соседей.

– Ты посмотри, как ты исхудала, – запричитала она, – ты посмотри, как ты позеленела. Ты устала, девочка моя. Давай мне Марусю на весь вечер, а ты полежишь-отдохнешь.

Ирина не хотела отдавать дочку, было как-то неловко нагружать резко постаревшую за эту зиму бабу Паню, да и не чувствовала она себя смертельно уставшей. К тому же сегодня она придумала замечательную игру: построить под журнальным столиком домик для маленькой куклы с диваном из старой пеленки, креслом из носового платка, кубиком в качестве стола и миской вместо ванны. К ней могли бы прийти в гости и маленький зайчик, и цыпленок, и собачка туда бы пролезла. Они бы пили чай и разговаривали смешными тоненькими голосочками.