Земля потерянных судеб

– Жуть какая… – Хаука передернуло. Мало того что под замком живет громадная голодная паучиха, так еще и пропасть с лавой есть.

– А попасть то туда можно? – все же спросил он.

– Можно, милорд. Только ключи у Конара. Больше ни у кого нет. А еще там живет химера. Ее почти никогда оттуда не выпускают. За одним только исключением…

– Химеры на мою голову не хватало… – вздохнул Хаук.

– Да она хорошая девочка, если кормить вовремя. Бить ее владыка побаивался, больно уж она резкая, а отпустить ни в его правилах. Так что, она тоже узник. Одичала, наверное, совсем…. Ну да ладно, мы не за этим пришли! Старуха вышла в центр подвала и громко похлопала в ладоши.

– Девочки мои! Выползайте из своих норок, ваш лорд пришел! – воскликнула она.

Хаук повернулся кругом. Из маленьких комнатушек, раньше служивших камерами, одна за другой выползали сонные полуголые девы в неопределенного цвета рванье. Все как на подбор одного роста. Они выстроились по кругу, каждая напротив своей дверцы.

Хаук волнуясь, подошел к первой из них. В детстве он называл ее цветочком, из-за манеры вплетать всякие соцветия в свои волосы. Только Альфа имела свое имя изначально. Откуда оно, и кто ее назвал – Хаук не помнил.

– Это Цветочек… – грустно поделился он. – Она всегда умудрялась найти где-то цветы и вплести их в волосы.

– Теперь она Ипсилон, – марен указала на татуировку на плече девы.

– Почему именно Ипсилон?

– Владыка не стал утруждаться. Дев двадцать четыре. Он нарыл в библиотеке древний алфавит с таким же количеством букв, и просто присвоил их чудные названия. Правда сам он их все так и не запомнил. Поэтому Альфе всегда доставалось больше и чаще остальных. Хочешь узнать еще – поговори с Джеймсом.

Хаук кивнул. Цветочек смотрела на него пустым безучастным взглядом. Он мягко взял ее за руку. Когти переломаны, пальцы сбиты… все в засохшей крови. Тело тоже сплошь усеяно шрамами. От мягкой, воздушной девы не осталось почти ничего. Волосы острижены. Даже грудь почти пропала. Тело жесткое, мускулистое. Голубоватая кожа истончилась и задубела.

Следующую деву он тоже хорошо помнил. Высокомерная, зеленоглазая с темной кожей и черными как смоль волосами… Но такая же глупая и добрая как все. Просто очень не любила, когда ее трогают. Теперь же, взгляд ее был откровенно холоден. Тело могучее, закаленное в боях. Бугры мышц заметно перекатывались под кожей при каждом движении. Ее он звал про себя Недотрогой.

– Это Тау, – подсказала старуха.

Хаук протянул руку и взялся за ее кисть. Пальцы недотроги больше походили на человеческие. Ногти раньше были длинными и всегда аккуратными. Дева повернула голову и посмотрела на него с высоты своего роста. Взгляд был прохладным, но осмысленным, что уже хорошо. Он слегка погладил ее и отпустил руку. Так Хаук подошел к каждой из дев. Каждую подержал за руку, заглянул в глаза. Все они сильно изменились. Огрубели. Внешность их была особенной. Ни один вид не повторялся. Кто-то имел когти, кто-то чешую. У иных был хвост и местами проступала шерсть. Одни обладали человеческим взглядом, другие – кошачьим или имели глаза как у рептилий. Природа творчески подошла к их созданию. Хотя, природа ли? Кто знает, что там в разломе творится… Без внимания остались только двое.

– Как зовут второго рыцаря? – задал он вопрос старухе.

Марен подошла ближе и взглянула на символ, выбитый на щите. Раньше Хаук не придал этому значения. Но теперь понял, что он там не зря.

– Ее зовут Эта. И… пора бы ей отдохнуть.

– Снимайте доспехи, – приказал Хаук. Нефилимы послушно отставили щиты в сторону. Альфа отлично справлялась сама, а вот жесты Эты были рассеяны и неточны. Хаук принялся помогать. Что-что, а как быстро снимать доспехи он знал. Первым на пол упал шлем. Затем наплечники. Следом полетел нагрудник и спина. Надо сказать, что металл был куда толще привычного и тяжелее. Да и сама форма пластин, и других элементов была грамотно проработана. При максимальной защите обеспечивалась хорошая подвижность. Правда от ссадин, потертостей и мозолей еще ни один доспех не спасал. Скорее наоборот.

Силы быстро оставляли деву, и по мере того, как с нее снимали броню, она все больше и больше повисала на плече Хаука. А потом и вовсе вцепилась когтями в его руку. Острые кончики прокололи его одежду, но он стерпел.

– Давай ее сюда… – Старуха указала на большой деревянный стол. На таких военные лекари пластают людей как свежевыловленную рыбу.

Молодой лорд слегка присел, перераспределив вес девы на оба плеча, взял ее за ногу, за руку, и приподнял. Оторвав обессилившее тело от пола он осторожно перенес Эту и усадил на край стола. Марен же помогла ей лечь.

– А ты сильнее чем кажешься, – заметила она.

Хаук только отмахнулся.

– Ну-ка, осмотрим ка тебя… – задумчиво протянула старуха и принялась ощупывать обмякшее тело.

В одном месте дева болезненно вздрогнула.

– Что там?

– Ребро сломано, – констатировала Марен. – Не страшно. Ты мне поможешь?

– Да, конечно. Что делать? – оживился Хаук.

– Залезай на стол, садись ей на колени и тяни на себя. Наклонишь торс вперед и подержишь за плечи. Я наложу давящую повязку. Да не переживай, у них быстро все заживает. Через недельку станет как новая. А пока полежит в своей каморке.

Хаук залез на стол, коленями стиснул ноги девы и потянул за руки. Пришлось приложить некоторые усилия. Он сложил ее руки себе на плечи и сцепил пальцы у нее за спиной.

– Так и держи! – повелела старуха и принялась искать что-то в корзинах.

Эта, почувствовав знакомый запах, принюхалась. Сначала она потерлась о его лицо своей щекой, а потом и вовсе прижалась. Хватка у девы была крепкая, и удерживать ее стало немного легче.

– Потерпи… – прошептал он чуть слышно, и в ответ она кивнула головой. От аромата, что исходил от Эты, у Хаука засвербело в носу, и он почесал его о плечо девы, пока Марен отвернулась. Но это не помогло, только глаз стал слезиться. Пришлось терпеть. Вернувшись, старуха сначала обтерла деву чем-то пахучим. Потом быстрыми уверенными движениями она намотала на ее торс застиранные льняные бинты и с силой затянула узел. Оглядев свою работу, она осталась довольна.

– Все, слезай!

– Не могу, – посетовал Хаук. – Не отпускает.

– Ну прояви характер, что ли…

Приложив некоторые силы, Хаук все же смог разжать объятия обессилившей девы. Эта выпрямилась на столе и облегченно вздохнула. Кинув критичный взгляд на ее обнажённо тело, Хаук отвернулся. Не у дел остался только один нефилим. Альфа уже сняла броню и покорно ожидала своей очереди. Нужно было осмотреть и ее. Но стоило Хауку подойти ближе, как он снова оказался в крепких объятиях. Надо признать, что Альфа почти не потеряла свою былую пышность. Ее могучее полуобнаженное тело осталось более или менее женственным. Ему ничего не оставалось как смириться, пока старуха делала осмотр.

– С этой все нормально, – подала голос Марен. – Ей вообще редко что делается. Так, шрамчики, порезы, ссадины. Не более того. Странно видеть, как эта машина смерти тебя обнимает. Да еще так бережно.

– Наверное это материнский инстинкт, – предположил Хаук. – Для нее я, похоже, остался ребенком.

– Так и есть. Один Бог знает сколько ей лет, или веков. Они ж не стареют совсем. Не то что я, – марен тяжко вздохнула.

– Надо будет заняться твоим здоровьем, – предложил лорд. – Ужасно выглядишь. Ты же жрица, лекарь, неужели нельзя что-то придумать?