Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

— Вид у тебя…

— Дерьмовый? — предположила Джавра.

— Я намеревалась использовать более дипломатичное выражение.

— Боюсь, мать, дипломатия между нами осталась далеко в прошлом.

— В таком случае да, дерьмово! На свете еще не было ни одной женщины, которая была бы столь щедро одарена благословением Богини, как ты. Мне грустно и больно видеть, что ты столь непочтительно обращаешься с Ее дарами. Неужели ты сбежала от меня ради… вот этого?

— Я ушла и потому могла сама выбрать свой путь.

Мать Джавры покачала головой.

— И ты предпочла валяться в собственных нечистотах?

— Когда за тобой всю жизнь, без передыху, гоняются убийцы, выбор делается не слишком широким, — зло бросила Шев.

Она почувствовала, как пальцы Каркольф легли ей на руку чуть выше локтя и деликатно попытались утащить ее в тень. Она стряхнула эту руку и, напротив, шагнула вперед, и встала рядом с Джаврой. Если уж ей суждено умереть, то лучше пусть это случится так и там, где она сама выберет.

Синие-синие глаза Верховной жрицы скользнули по ней.

— Кто эта… особа?

Джавра выпрямилась во весь свой внушительный рост, выпятила грудь и положила руку на плечо Шев.

— Это Шеведайя, величайшая воровка Стирии.

Шев была на добрый фут ниже ростом, чем Джавра, и грудь у нее была в четыре раза меньше, но она тоже выпрямилась и выпятила все, что имела.

— И горжусь тем, что была обузой и нахлебницей Джавры.

— Партнером, — поправила та и мягко, но непреклонно отодвинула Шев назад. — Но только не примешивай ее ко всему этому.

Взгляд Верховной жрицы вернулся к дочери.

— Хочешь верь, хочешь нет, но, несмотря на все бессмысленные кровопролитные разногласия между нами, я никогда не желала никому вреда.

Джавра вытянула шею и наклонила ее сначала в одну сторону, потом в другую, а затем положила обмотанную грязными тряпками ладонь на рукоять своего обмотанного грязными тряпками меча.

— Я скажу то же самое, что сказала Ханаме, и Бирке, и Вейлене, и Гойлин, и всем прочим твоим цепным шавкам. Я не буду ничьей рабыней. Даже твоей. — Она вызывающе прищурилась. — Особенно твоей. Я лучше погибну, чем вернусь с тобой.

— Я знаю. — Мать Джавры с усталым видом надула щеки — точно так же, как это делала Джавра во время бесконечных теологических дебатов, которые происходили между нею и Шев. — Если за последние четырнадцать лет я что-то усвоила, так именно это. Даже ребенком ты была невероятно, немыслимо упряма. Все мои усилия переломить твой нрав улыбками, уговорами, побоями и, наконец, оружием лишь раздражали и злили тебя. Но существует лишь ограниченное количество возможных образов жизни, от которых, как ни раздражайся, все равно не увернешься.

С этим Шев не могла не согласиться. Она находилась именно здесь, среди множества противников, и в очередной раз смотрела в лицо смерти. Сколько же раз — пропади все пропадом! — такое повторялось с нею? Она демонстративно поднесла к лицу руку и принялась рассматривать ногти, а другую запустила за пояс, туда, где в пришитом изнутри кармашке лежал флакон. Одним удачным броском можно будет отправить сразу двух храмовниц в то посмертие, которого они так жаждут, а может быть, и сшибить с ног какую-нибудь из этих дылд. Помирать, так с музыкой…

— Богиня учит нас видеть и выбирать их. — Верховная жрица коротко взглянула на Шев. — Оставь эту склянку в покое, дитя мое. У меня есть иной вариант для твоей партнерши. Мне кое-что нужно.

Джавра громко хмыкнула.

— Ты вроде бы никогда не стеснялась взять то, что тебе нужно.

— Эту вещь не так-то просто раздобыть. Она принадлежит… — мать Джавры пожевала губами, как будто в рот ей попало что-то очень кислое, — волшебнику. Магу древних времен.

Шев вновь подалась к Джавре.

— Не нравится мне это…

— Т-с-с-с… — перебила та.

— Джавра, принеси ее мне, и ты свободна. Ни я, ни стражницы моего храма больше не будем преследовать тебя.

— И все? — спросила Джавра.

— Все.

Шев схватила подругу за могучую обнаженную руку.

— Джавра! Мы ведь не знаем, ни что это за вещь, ни где она находится, да и все эти штучки с магами древних времен мне тоже очень не нравятся…

— Шеведайя, — Джавра похлопала ее по руке и ласково разжала пальцы, — когда у тебя имеется лишь один вариант, думать, стоит ли его принимать, нет смысла.

— Ну что ж, — Шев быстро оглянулась на Каркольф, медленно, тяжело, с болью в сердце, вздохнула, и ее выпяченная грудь вдруг опала — раз такое дело, украду я у волшебника эту штуку.

Глядя на нее сверху вниз, Джавра чуть заметно улыбнулась одними уголками рта.

— Вдвоем, плечом к плечу?

— А что, по-твоему, должен делать нахлебник? Твое дело сражаться, мое — жаловаться на жизнь.

— Так у нас с тобою и было всегда.

— А как иначе-то?

Джавра улыбнулась чуть шире.

— Шеведайя, твое предложение дорогого стоит. Оно для меня… ты и не представляешь, что оно для меня значит. Но ты заслужила шанс на что-нибудь получше. Есть такие дела, которыми человек должен заниматься в одиночку.

— Джавра…

— Если я умру, утону в каком-нибудь болоте, или меня проткнет копьем какой-нибудь стражник, или поджарит своим искусством какой-нибудь колдун, то у меня будет утешение хотя бы в том, что моя партнерша доживет до старости и будет, седая и сморщенная, травить байки о наших сногсшибательных совместных похождениях.

Шев быстро моргала. Просто удивительно, как это она еще накануне могла думать, будто у нее, дескать, случались дурные времена. Тысячи травм, миллионы споров, множество ночевок на голой каменистой земле… Теперь же все хорошее разом выступило на первый план, и у нее перехватило горло. Смех, песни, уверенность в том, что кто-то всегда — всегда! — прикрывает твою спину. Она попыталась улыбнуться, хотя перед глазами у нее все расплывалось.

— Да уж, будет о чем порассказать, верно?

— Верно, — отозвалась Джавра и взглянула на Каркольф.