Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Кальдер сердито отмел его доводы:

— Если бы из Срединных земель шла помощь, она бы уже пришла. Мы прекрасно можем покончить с ними до зимы.

— Не беспокойся, — сказал Стур. — Я могу покончить с ними еще до завтрашнего заката!

И он рассмеялся, и Скейл рассмеялся вслед за ним, а Кальдер подчеркнуто не присоединился к их веселью, а Клевер глядел на них и думал о том, что это далеко не лучший способ управлять королевством.

— Девять Смертей никогда не отказывался от поединка, и Черный Доу тоже, и Виррун из Блая! Не отступлю и я!

— Ты перечисляешь мертвых глупцов! — прошипел Кальдер, едва не вырывая на себе волосы. — Скажи ему, Клевер, во имя мертвых, скажи ему!

Клевер только и делал, что говорил ему, вот уже почти полгода, и никакого следа это не оставило, как если бы его колчан был полон одуванчиков и он стрелял ими в человека, облаченного в полный рыцарский доспех. Впрочем, еще от одного одуванчика вреда не будет. Клевер широко развел руки, словно держал на них блюдо, выложенное добрыми советами:

— Нет глупости больше, чем стремиться вступить в поединок с опасным противником на равных условиях. Погляди хоть на меня: я все потерял на круге.

— И яйца тоже? — скривил губу Стур.

— Нет, мой принц, они при мне, хотя и немного сморщились. Но с тех пор я больше ими не думаю.

— Мой племянник побил на круге Стучащего Странника, — проговорил король, сдувая пену с эля. — Уж конечно, он побьет и какого-то союзного недомерка.

— А кто это оттяпал тебе руку, братец? — спросил Кальдер. — Разве не какой-то союзный недомерок, или я ошибаюсь?

Скейл не рассердился, только улыбнулся, показывая дырку в передних зубах:

— Ты умен, брат мой. Ты хитер. Совсем как наш отец. Всем, что я имею, я обязан тебе — твоим мозгам, твоей безжалостности, твоей верности, — и я это знаю. Есть множество вещей, которые ты понимаешь гораздо лучше, чем я. Но ты не боец.

Кальдер презрительно скривился:

— Да ты и сам уже двадцать лет ни с кем не дрался! Ты просто хочешь увидеть, как он будет сражаться, чтобы вновь возродить в памяти свои былые победы. Ты разжирел, как боров, ты…

— Да, я разжирел, как боров, и на двадцать лет пережил свой расцвет, и пожалуй, для большинства людей я фигура скорей забавная. Но есть одно, о чем ты забываешь, братец.

Скейл подцепил большим пальцем свою золотую цепь и приподнял ее так, что огромный бриллиант закачался, искрясь в свете очага:

— Я — старший сын нашего отца! Я ношу его цепь. Я — король! — Он отпустил цепь и хлопнул Стура по плечу здоровой рукой: — И я провозглашаю Стура Сумрака не только моим наследником, но и моим чемпионом! Он выйдет за меня на круг и будет биться за Уфрис и за все земли между Каском и Белой. Конец разговора.

Стур расплылся в этой своей мокроглазой улыбке.

— Может быть, тебе стоило бы выйти, отец, чтобы не мешать воинам разговаривать? Нам еще надо обсудить выбор оружия.

Кальдер еще мгновение стоял молча, с лицом, застывшим неподвижной маской. Потом прошипел: «Воины…», словно это было худшее оскорбление, какое он только мог придумать, повернулся на каблуках и вышел прочь из зала.

Стур поднял свою кружку с элем.

— Клянусь мертвыми, когда он не в настроении, он может блеять как гребаная овца…

Раздался резкий треск: Скейл дал ему пощечину, выбив из его руки кружку, так что она кубарем полетела на пол.

— Лучше бы ты научился обращаться с отцом уважительно, парень! — гаркнул король, суя толстый палец в потрясенное лицо Стура, наливающееся кровью. — Ты обязан ему всем, что имеешь!

Последовало долгое молчание. Затем Скейл любовно потрепал золоченую рукоять тяжелого меча, висевшего у него на поясе:

— Зовите меня старомодным, но мне больше всего нравится меч. Что ты скажешь, Клевер?

— Скажу, что меч — это оружие глупцов.

Стур стоял, потирая лицо кончиками пальцев, и прищуренными глазами глядел на дядю. Услышав Клевера, он повернулся к нему:

— Ты сам носишь меч.

— Ношу. — Клевер ковырнул ногтем потертую рукоять. — Но стараюсь никогда его не вытаскивать.

Скейл воздел вверх руки, железную и ту, что из плоти:

— Да ведь ты живешь тем, что учишь людей владеть мечом!

— Они мне платят за это. Но я всегда начинаю с того, что говорю им никогда не использовать его в бою. Если ты идешь на человека с мечом, он сразу это видит, а если человек, которого ты намерен убить, сразу это видит, значит, ты взялся за дело не с того конца.

— На кругу прятаться некуда. — Стур раздраженно отвернулся от Клевера. — На кругу твой противник всегда готов.

— Вот поэтому я и стараюсь держаться от круга еще дальше, чем от мечей. Богатства, земли, слава, друзья, даже твое имя — потеряй все это, но сохрани жизнь, и со временем, приложив достаточно усилий, ты всегда сможешь снова все это приобрести. — Он ведь и сам потерял имя, верно? И завоевал себе новое. В его ноздрях до сих пор стоял сладкий запах клевера, когда он лежал там, на кругу, ожидая конца. — Но Великого Уравнителя побить невозможно. Из грязи еще никто не возвращался.

— Слова гребаного труса! — с отвращением прошипел Стур.

— Живой трус может рано или поздно отыскать в себе храбрость. А мертвый герой…

Клевер любил поговорить, но иногда молчание говорит больше, чем слова. Он потянул паузу еще подольше, затем улыбнулся:

— Но впрочем, не смею тебе перечить. Делай как знаешь, Большой Волк.

И он, вслед за Черным Кальдером, вышел прочь из зала.

Надежда и ненависть

— Его запаковали в коробку, — сообщил Юранд, печально глядя в огонь.

— Кого? — спросил Гловард.

— Барниву. Чтобы отослать семье.

Белая Вода скривился, ощупывая здоровенный синяк, приобретенный во время битвы.

— Вроде так всегда поступают? С мертвыми?

— Его пересыпали солью, но думаю, к тому времени, как его довезут, он уже…

— Что, теперь ты метишь на роль бывалого вояки? — оборвал Лео, которому вовсе не нравился этот разговор. Он не хотел думать о Барниве. Не хотел думать о том, что, вероятно, каким-то образом был причастен к его смерти. — Мне еще нужно победить в этом гребаном поединке. Может быть, завтра вам придется упаковывать в коробку меня!