Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Он оттянул губы назад, обнажая остатки зубов.

— И даже… моя дочь.

— Но…

— Наставник Пайк! — взвизгнул Глокта настолько пронзительно, что Орсо поневоле зажмурился.

Хлопая черным плащом, Пайк вошел в комнату.

— Двадцать пять лет наставник Пайк был моей правой рукой, — сказал Глокта. — Никто другой не обладает ни бoльшим опытом, ни бoльшим здравомыслием. Никто другой не имеет такого понимания насущных необходимостей момента. Я предлагаю, чтобы он исполнял обязанности главы инквизиции до тех пор, пока вы не назначите нового архилектора.

Орсо взглянул на оплывшее, похожее на маску лицо Пайка. Ему бы хотелось избрать кого-нибудь другого. Более мягкого, более снисходительного, более справедливого. Он вспомнил повешенных пленников в Вальбеке, вспомнил бесчувственный взгляд Пайка, направленный на виселицу Малмера. Наставник показал себя человеком, не знающим ни пощады, ни сожалений. Человеком, которого боятся и ненавидят все враги короны и большинство ее друзей.

Именно те качества, которые требуются королю в архилекторе.

— Не вижу причины не сделать это назначение постоянным, — сказал Орсо.

Возможно, у Байяза в его следующий визит и появятся какие-нибудь другие идеи, но пока что маленьким людям придется делать собственные ошибки.

Пайк торжественно склонил голову:

— Служу и повинуюсь, ваше величество.

Орсо никогда не нравился Глокта; тот вообще не был таким человеком, который может нравиться. Но со временем он начал его уважать. Даже полагаться на него. И вот теперь, когда Орсо больше чем когда-либо требовалась поддержка, он уходит!

— И чем вы планируете заняться?

Глокта вскинул брови, словно такой вопрос никогда не приходил ему в голову:

— Перееду в деревню? Примусь накалывать бабочек на булавки? Буду ссориться с женой? Я всегда хотел написать книгу о фехтовании.

— Что ж… будем надеяться, мне доведется ее прочитать. — Хотя, честно говоря, Орсо никогда не был любителем книг. — Я и Союз в моем лице благодарим вас за безупречную службу.

Глокта тихо фыркнул:

— Только пообещайте мне одну вещь: если вы решите, что я достоин статуи на аллее Королей… пускай она будет стоячей.

Он поманил пальцем маячившего сзади практика, и тот покатил его кресло в направлении двери.

Пайк наклонил голову:

— Ваше преосвященство.

Глокта стащил с пальца перстень, мгновение подержал его в своей ладони, затем протянул Пайку:

— Ваше преосвященство.

Он в последний раз окинул взглядом свой кабинет: голые стены, суровая мебель, кипы ждущих своей очереди бумаг.

— Желаю вам обоим всего наилучшего.

И вот так, попросту, все было закончено. Никаких церемоний, никаких медалей, никаких пышных речей и восторженных толп. С вершины власти — к старому беззубому калеке, за одну короткую беседу! Кресло, поскрипывая, выкатилось из комнаты, и двери за Зандом дан Глоктой закрылись. Эпоха Костлявого подошла к концу.

Архилектор Пайк подошел к столу. Кресла для него, разумеется, не было, поэтому он просто встал напротив, распластав обожженные руки по обитой кожей столешнице и с хмурой миной разглядывая перстень на своем пальце. Кажется, Глокте удалось найти себе на замену единственного человека, еще более чудовищного, чем он сам. Однако положение было отчаянное. А в отчаянном положении без помощи чудовищ бывает не обойтись.

— Как мы будем разбираться с этим делом, ваше величество? — спросил Пайк. — Аккуратно или… по-другому?

Орсо втянул носом воздух.

— Вас не затруднит послать за инквизитором Тойфель? У меня есть кое-какие идеи.

* * *

Полковник Форест и капрал Танни дожидались возле Допросного дома. Форест, в своей обычной манере, стоял навытяжку в своем скромном мундире. Танни, в своей обычной манере, возлежал на скамье, прикрывшись новостным листком.

— Господа, — сказал им Орсо, — не угодно ли пройти со мной?

Он чувствовал непреодолимую потребность деятельности. Двое старых вояк пристроились по бокам, и Орсо зашагал к дворцу, а его свита рыцарей-телохранителей с лязгом двигалась поодаль.

Двадцать лет он мог делать все, что хотел, — и не сделал ничего! Пока его будущее было ослепительно светлым, пока он был окружен комфортом и мог пользоваться любыми привилегиями, он порой не мог даже вылезти из кровати. Теперь, когда его осаждали враги и перспективы казались более чем мрачными, Орсо кипел энергией.

— Сколько у нас уже людей?

Форест понизил голос:

— Больше четырех тысяч, ваше величество. Многие из них служили в Дивизии кронпринца и рвутся снова выступить под вашим командованием.

— Правда? — Орсо было трудно в это поверить.

— Хоть вы никогда и не строили из себя генерала, но дали им повод гордиться.

— Это… очень трогательно. Спасибо.

— Их прежнее оружие и амуниция все равно собирали пыль в подвалах Агрионта. Всего-то и требовалось снова раздать их людям.

Здесь скрывалась ирония: оружие, купленное на деньги Савин, будет использовано, чтобы сражаться против ее мужа.

— Где вы их разместили?

— Некоторых — в заброшенных бараках за городской чертой. Некоторые стоят лагерем в лесах и долинах. Остальные продолжают работать на прежних работах, ожидая сигнала. Но чтобы всех собрать, много времени не понадобится.

Орсо улыбнулся. Наконец-то во тьме проглянул солнечный лучик!

— Я знал, что вы меня не подведете, генерал Форест.

— Ваше величество, я полковник.

— Если Высокий король Союза говорит, что вы генерал, кто вы такой, чтобы спорить? Считайте, что вас продвинули по службе.

— Гляди-ка! — Танни небрежно отсалютовал Форесту. — От новобранца до генерала всего за сорок лет! Вам следует найти себе другую шапку, побольше.

Форест стащил с себя поношенную меховую шапку, открыв внушительную плешь, и нахмурился, разглядывая ее.

— А что не так с моей шапкой?

— Отличная, прочная, мужественная шапка, — успокоил его Орсо. — Не слушайте его.

— Просто немного похожа на женскую киску, — добавил Танни.

Орсо строго покачал головой:

— Так не пойдет, капрал. Еще одно нарушение субординации, и я повышу в должности вас!

— О нет! Лучше уж на эшафот!

— Ну это-то нам всем вскорости светит, — отозвался Орсо и даже сумел сопроводить эти слова беззаботным смешком.

Они вышли в парк и захрустели по гравийной дорожке. Утреннее солнце протягивало длинные тени через сверкающие от росы лужайки. Кровь и ад, он вообще хоть раз в жизни бывал на ногах в такую рань? В это время суток все было таким свежим, таким чистым, таким восхитительным!