Зеркала и галактики
Шрифт:
– Любопытство сгубило кошку.
– Э-э… Ты из любопытства в жиголо подался? Да завернул бы ко мне, я б в пять минут объяснил…
– Тебе смешно, – Тони слабо улыбнулся. – С Гайдой я встретился случайно, у знакомых. Концерн «Семитроаль» знаешь?
– Слышал.
– Гайда – начальник охраны большого босса.
– А в Кедрове ему что понадобилось?
– Семитроальское начальство поправляет здоровье на наших кедрах. Вот и Гайда приехал на несколько дней; тут-то мы и столкнулись.
– Что за дело ему до тебя?
– Никакого дела не было. Это я воочию увидел экстрасенса
– Охренел.
– Он поначалу выглядел совершенно безобидным, а мое изумление его забавляло.
– И чем ты его обидел?
Тони зевнул, потер лицо.
– Спать хочу – сил нет. Потом доскажу, ладно?
– Еще чего! На самом увлекательном месте…
– Через неделю Гайда приехал с версаном. Вот было на что посмотреть! Несчастный версан для него – живой наркотик. Они то и дело пристроятся где-нибудь в тихом углу, сядут рядышком и сидят. Через пару минут у Гайды взгляд туманится, а вокруг него дрожит золотое сияние. Поблаженствовал – и очнулся, снова скачет.
– А версан?
– Побледневший, пришибленный. Короче, Гайда развлекался, а у меня волосы на голове зашевелились. Версана он берег и холил, но с другими баловался от души. Откровенно изгалялся. И что меня поразило – все видят, и всем плевать.
– Почему-то я не удивлен.
Майк сбросил скорость, наудачу повел вездеход краем оврага. Овраг был широкий, светлый, с ручьем на дне; совсем не похож на Лисий, с его зарослями смертельного цветка. Тони молчал, нахохлившись, мрачно глядя перед собой. Затем со стоном потер виски и опять пожаловался, что до смерти хочет спать. Майк опустил спинку его сидения.
– Спи. Только скажи сначала: ты решил призвать мерзавца к порядку?
– Вроде того. Ткнулся туда-сюда: дескать, в округе разгулялся экстрасенс, который употребляет свои способности во зло. Меня обсмеяли. Кому охота связываться и проверять? Хлопотно. – Он зевнул. – А Гайде это ух как не понравилось!
– Почему не оставил его в покое? Мощный экстрасенс – что ты против него один?
– Я думал обратиться к тебе. Потому как тот версан, на котором Гайда ездил, – он мог сопротивляться. Мишель тоже в состоянии бороться, хотя у нее хуже получалось.
– Так какого рожна ты постеснялся со мной потолковать? Я бы мигом взял тебя за шкирку и увез куда подальше.
– Да я поглядел на вас с Татьяной и понял, что не сегодня – завтра она тебя бросит. На что тебе еще и мои заморочки?
– Дурак ты, Слеток, – сказал Майк с сердцем.
– Угм. – Тони отвернул голову, устраиваясь поудобнее. – А потом Гайдин версан покончил с собой. Полоснул ножом по горлу. Как раз, когда Гайда возле него лежал в трансе и ничего не видел, не слышал.
– Так, – тяжело уронил Майк. – И что ты?
– Хотел пришить Гайду. На месте, тем же ножом. Но у Гайды свои телохранители, бдительные, черти. Представь: вот он очухался. Версан мертвый, я в наручниках. Что было! Я думал, Гайда всех испепелит. Но он, сволочь, опомнился и весь гнев обратил на меня. Мол, раз версана больше нет, пусть я буду за него. Только
с меня что возьмешь? Как с версана, кайф не словить. Тогда он удумал: послал работать жиголо. Чтобы я на стенку лез, а он радовался.– Почему именно жиголо?
– Их президент повернутый на этом деле, у Гайды все перед глазами. Ему и пришло на ум естественным образом.
Майк помолчал, перемалывая злость. Потом спросил:
– И ты не мог ко мне приехать?
– Мог, – отрешенно отозвался Тони. – Коли захотел бы одарить Гайду новым версаном.
– Но раз он, по-твоему, телепат, должен был про меня знать?
– Может, и знал. Но ему забав хватало… Я сдохну, если не усну.
– Ну так спи, давно было велено.
Вечерело. Золотистые стволы кедров стали темно-желтыми, хвоя потемнела – солнце скрылось за соседней сопкой. Верхушки деревьев зашевелились от непрошеного ветерка, небо затянулось дымкой. Майк поймал себя на том, что сбавляет и сбавляет ход – чтобы шумный вездеход поменьше грохотал и лязгал. Прошло с четверть часа.
– Майк, – позвал Тони. – Знаешь, что Гайда делал? Ему бы психотерапевтом работать, людям стрессы снимать. Только я вознамерюсь покончить с этим издевательством, он тут как тут. Утешит, ободрит. Глядишь, вешаться уже не обязательно; оно вроде терпимо.
– И местами даже нравится, – хмуро вставил Майк. – Черт бы тебя побрал.
– А затем появилась Мишель, – продолжал Тони. – Я был в ужасе, когда он нагрянул к ней домой. Ну, думаю, пропала: быть у Гайды новой игрушке. Но он поначалу не тронул… Хотя увлекся. Он ею буквально бредил. И меня извел. Ты знаешь, да? – она оставляла мне сообщения. Так вот, Гайда являлся слушать. Представлял себе, будто он – это я и Мишель обращается к нему.
– Если бы ты, – подчеркнуто ровным голосом заговорил Майк, – вовремя сподобился все это описать, я бы нашел способ с ним разделаться.
– Наверное, – согласился Тони. – Что-то меня останавливало. Возможно, сам Гайда – он мог опасаться расплаты.
– И он же заставил тебя влюбиться в Мишель?
– То ли заставил, то ли позволил. Нарочно: чтобы мне подняться повыше, а потом, с самой-то высоты, ухнуться вниз.
– Она тебя любит.
– Не знаю…
– Зато я знаю. Она за тебя – в огонь и в воду.
Тони чуть приметно улыбнулся.
– Это не любовь, а ее чувство долга.
– Много ты понимаешь! – вспылил Майк.
– Не рычи на меня. И без того впору сдохнуть.
– А что ты стонешь всю дорогу? – Остановив вездеход, Майк пощупал Тони лоб. – Как в смертном поту. Что с тобой?
– Без понятия. – Тони отвернулся.
– Дать воды?
– Не надо.
Встревоженный, Майк посчитал ему пульс.
– Впереди есть прогалина. Если вызвать «скорую», им хватит места приземлиться.
– В тюремный лазарет не хочу, – заявил Тони. – Поехали.
Майк подчинился.
Вездеход миновал светлую прогалину и по неровному склону, покачиваясь, сполз в лощину. Вокруг сразу же стало темно, свет фар запрыгал по траве и камням. Длинная лощина держалась нужного направления, но Майк все сильнее жалел, что забрался в нее. Как-то еще они выберутся? И Слеток, будь он неладен, совсем плох.