Зеркало чужой души

Исабель потянула Максимилиано за собой. Она усадила его на кресло, подтянула другое и села напротив него, вновь взяла его за руки.

– Макс, что ты сделал? – она смотрела на него.

Он слышал, что она спрашивала, понимал, а перед глазами стояли глаза той женщины, которая убила его мать. Огромные, зеленоватые, он видел ужас и страх в ее глазах, страх не за себя, за него, когда она молила не делать этого. Она знала, о чем просила, она не хотела, чтобы он совершил преступление. Она не боялась умереть, она боялась за него. И это пугало его. Она волновалась за него. Почему же ее не волновала ее собственная смерть? Он не понимал этого.

– Я уехал, – прошептал Макс и склонил голову, – я оставил ее там и уехал.

– Максимилиано, – Исабель взяла стакан с водой и протянула его ему. – Выпей, – попросила она.

Он покачал головой, но потом взял и осушил стакан до дна.

– Она живая, она будет ходить, дышать, она будет делать все то, что не сможет сделать моя мама, – он вскочил с кресла.

Исабель держала пустой стакан. Она не могла посмотреть на Максимилиано.

– Почему ее освободили? Почему она на свободе? – не понимал он.

– Она жива? – спросила Исабель, не поднимая головы.

– Жива! – Максимилиано остановился, перестав мерить комнату шагами. – Она жива, а моя мать мертва.

– Она отсидела двадцать лет, – робко начала Исабель.

– Что? – Максимилиано уставился на нее.

– Макс, присядь, успокойся, – вмешался Матиас.

Он толкнул кресло в сторону друга и выразительно посмотрел на сестру.

– Она должна была сидеть всю жизнь! – Максимилиано остановил кресло и толкнул его в сторону.

– А если она была, – начала Исабель.

– Макс, – Матиас встал между ними, перебив сестру.

– Подожди, – Максимилиано обошел Матиаса и взглянул на Исабель. – Иса? Что ты хочешь мне сказать? – спросил он, сквозь стиснутые зубы.

Исабель, вздохнув, встала. Она все еще держала пустой стакан в руке.

– Я не прошу тебя понять меня, – начала она.

– Что ты сделала? – Максимилиано схватил ее за руки.

Стакан выпал из ее руки, упав на пол, разлетелся на осколки. Звук эхом отскочил от стен. Он все еще звенел в ушах, когда она посмотрела ему в глаза.

– Я подала прошение, – призналась Исабель, – это сделала я.

Она не могла была больше молчать. Все равно все бы узнали. Она смотрела в глаза Максу, он все еще сжимал ее запястья, а потом разжал руки.

– Как ты могла? – его голо сел. – Зачем ты это сделала? Зачем ты поспособствовала ее выходу? Ты предала меня, – он сделал шаг назад.

Исабель покачала головой:

– Я не могла иначе, слишком много было несостыковок в ее деле, – начала она.

– Ты хочешь сказать, что она невиновна? Не смеши меня! – закричал Максимилиано. – Он убийца, это признали все, это признал суд, она сама призналась!

– Я, – Исабель опустила голову, ощущая вину, и в тоже время, она верила в то, что была права, – я не уверена.

– Ты не уверена, ты все решила, ты ничего ни с кем не обсудила! – он уже не кричал.

Максимилиано просто отходил от нее назад.

– Ты не стал бы со мной это обсуждать, – Исабель теребила пальцами край блузки.

– Не стал бы, – согласился с ней Максимилиано.

Он тяжело дышал, взгляд стал рассеянным, он переводил его с Исабель на Матиаса, потом снова на Исабель.

– Если бы не ты, я бы никогда ее не увидел, – прошептал он.

– Прости меня, – также тихо произнесла Исабель.

– Я никогда не прощу тебе этого, – он спиной толкнул дверь. – Никогда. Между нами все кончено! – он почти повернулся, чтобы уйти, но задержался на миг. – Я не смогу с тобой работать, это все.

Максимилиано вышел, дверь плавно закрылась. Исабель прижала руки ко рту, чтобы не разрыдаться в голос.

– У тебя было все, – налетел на нее Матиас, – все! – он сжал ее плечи, – ты понимаешь, что все разрушила своей навязчивой идеей, что папа умер не просто так?! Почему ты не можешь принять, что у него был простой сердечный приступ?!

Слезы катились по ее щекам:

– Он был совершенно здоров, – прошептала она.

– Ты лишила себя будущего, – Матиас отпустил ее плечи. – Ты сломала мою!

Матиас сжал кулаки, закрыл глаза. Открыв их вновь, он смотрел на нее обреченно. Взял метлу и совок, стал механически сметать осколки разбитого стакана. Он мел, Исабель смотрела на него, собрать осколки было не проблемой, а вот склеить и восстановить стало нереально.

– У нас будет другое будущее, – прошептала она, вытирая слезы. – Женщина вышла на свободу, значит все было не напрасно.

Матиас остановился и взглянул на сестру:

– Ты не знаешь, ты не уверена, поэтому не нужно тешить себя призрачными иллюзиями своей правды, – он выбросил осколки в мусорное ведро. – Нужно заплатить за пансион дедушки, – напомнил он.

– Я помню, – кивнула Исабель.

– Сейчас да, а что будет завтра? Завтра, когда тебя уволят? – он поставил метлу и савок в угол.

– Я найду другую работу, – Исабель уже не держалась за телефон, не пыталась звонить Максимилиано.

Матиас покачал головой:

– У нас было все, – сказал он, – и ты нас всего лишила.

Исабель повернулась к нему. Ей хотелось сказать, что она тоже устала слушать его упреки, что она устала одна думать о них двоих, решать его и свои проблемы. Она многое хотела ему сказать, но просто стояла и смотрела на него, понимая, что он ее единственный родной человек, не считая дедушки, но тот уже давно не приходил в себя, не узнавал их, а если узнавал, что считал их маленькими детьми, требовал сесть к нему на колени. Она должна была думать о своей семье, той части семьи, которая у нее осталась.

– Я должна найти Оливию Торрес, – Исабель обхватила себя руками.

– Забудь ты о ней, ты уже достаточно для нее сделала, – разозлился брат. – Или, – он осекся, – найди, – он подошел к ней, – ты должна ее найти, – кивнул он, – она заплатит тебе за твои услуги! – он улыбнулся.

Исабель поморщилась от его слов. Матиас же обхватил ее и сжал в своих объятиях:

– Я помогу тебе ее найти, она наш единственный вариант, – он улыбался. – У нас все получится, – он смотрел на их отражение в зеркале. – Оливия Торрес – наше с тобой спасение!