Zero Hour

Антоний продолжал распыляться и не замечал беззвучной баталии прямо у себя под носом.

Между им и похмельем Гай однозначно выбирал похмелье. От вина хотя бы голова болела не настолько сильно.

Тяжелые капли дождя барабанили по крыше. Бушевавшая неподалеку гроза то и дело озаряла ночную темноту вспышками молний. Стихия разошлась не на шутку – и никак не давала уснуть. Закинув руку под голову, Гай бездумно таращился в потолок и понимал, что никакое алиби ему на утро даже не понадобится – голова и без того будет раскалываться на части.

Изредка вздрагивая в такт особо громким раскатам грома, Кальпурния мирно сопела рядом. Можно было встать и пойти разгрести наконец-то гору скопившихся документов, но пошевелиться – значило разбудить ее.

А этого делать не хотелось.

Молния мелькнула где-то совсем рядом - и очередной раскат грома заставил вздрогнуть даже его.

Кальпурния подскочила на кровати и осоловело оглянулась.

– Все в порядке, - сказал Гай, - Просто стихия разбушевалась.

Но вместо того, чтобы выдохнуть и успокоиться, Кальпурния лихорадочно обернулась, положила руку ему на грудь и пробормотала себе под нос:

– Живой…

– Что, прости? – Гай вопросительно вздернул бровь.

– Ты живой… - с неимоверным облегчением выдохнула она.

– Ну да, - он пожал плечами, - Я же тебе говорю, наш дом не рушится, ничего не случилось. Просто на улице гроза.

Кальпурния убрала руку с его груди и запустила пальцы в свои волосы, взъерошивая их.

– Мне приснилось… - тихо начала она, но продолжения не последовало.

Пришлось ее немного подтолкнуть.

– Что тебе приснилось? Расскажи.

Никакой реакции. Не двигаясь, она смотрела словно в никуда – и ему уже начало казаться, что она задремала сидя на кровати, когда она все-таки ответила:

– Мне… Приснилось, что ты умер. Все было как будто по-настоящему, но я… Я не помню подробностей. Слушай, Гай, не ходи никуда завтра, пожалуйста… Я не знаю почему, но… Не надо.

– Ты же знаешь, - он положил руки ей на талию и подтянул к себе, - Войска готовы, все готово, мы завтра выступаем. Я не могу ничего отложить, потому что тебе приснился плохой сон. Второго такого шанса дать всем общего врага и повод для примирения просто не будет.

Едва видная в полутьме Кальпурния помотала головой.

– Я не про поход. Ты же меня понял, - не вопрос, но утверждение.

– На заседание я и так не собирался, - Гай пожал плечами.

Несмотря на плохое освещение, он чувствовал пристальный взгляд жены на себе слишком и слишком отчетливо.

– А жертвоприношения? – наконец, спросила она.

Гай усмехнулся:

– Ну ты же понимаешь, что я великий понтифик и я не могу их пропустить.

– Но…

– Иды наступают каждый месяц, эти жертвоприношения происходят каждый месяц, ничего не случится, поверь мне.

Убедил он ее или нет – но после этих слов она все-таки легла обратно на кровать и накрылась легким покрывалом.

– Пообещай мне…

– Обещаю.

Последний день сборов перед отъездом всегда напоминал пожар, погром и переезд в одном флаконе. Слабая, но настырная боль в висках, как и следовало ожидать, пришла сразу после бессонной ночи – и от суетливой беготни рабов и обилия желающих переброситься с ним парой слов напоследок она только усугублялась.

Жертвоприношения были настоящим подарком богов среди разразившегося безумия.

От хвоста, поджидавшего на улице, можно было скрыться за спинами рабов и на носилках, от тех, кто уже попал вовнутрь дома, спасения не было нигде.

Гора документов немым укором зловеще нависала над головой.

Придется брать ее с собой, сегодня поработать в спокойствии ему не светило.

– Все готово, хозяин, - запыхавшийся и вспотевший от напряжения Зенон ворвался в таблинум без стука, - Тебя уже ждут.

– Отлично, - окинув прощальным взглядом гору дел, Гай поднялся с кресла.

Чем раньше они управятся с жертвоприношениями, тем больше будет времени разобраться с оставшимися делами, которые никак нельзя было забрать с собой.

Вместе с Зеноном, Гай вышел в многолюдный атрий.

– И еще, - опустив голос почти до шепота, добавил Зенон, - Марк Лепид просил тебе передать, что его не будет на заседании, он уже отправился к легионам.

Губы растянулись в ухмылке. Лепид как вошел в раж вчера вечером, так и не собирался останавливаться.

Пусть Кальвин и не отправлялся на Восток вместе с ними, у него дома тоже негде было плюнуть. Вся коллегия понтификов собралась в полном составе, прихватив с собой рабов, и вместе с личными гостями Кальвина и кучкой обычных зевак создала невероятное столпотворение. Последние приготовления, так или иначе, затронули почти всех.

Едва переступив через порог, Гай оказался посреди водоворота – и голова тут же отреагировала усилением боли.

Кое-как протиснувшись сквозь нестройные ряды желающих пообщаться , он все-таки нашел хозяина дома, который негромко переговаривался с гаруспиком Спуринной в дальнем углу атрия.

– Ну что, - поравнявшись с последним, Гай ухмыльнулся, - Как видишь, мартовские иды уже наступили, а я все еще жив.

Дурацкое предсказание, в которое он не верил с самого начала, все равно то и дело всплывало в голове – особенно когда все снова шло наперекосяк. Наконец-то в этом вопросе можно было поставить окончательную точку.

От пристального взгляда Спуринны по спине побежали крупные мурашки даже до того, как тот открыл рот и сказал:

– Наступили, но еще не прошли.

Поистине уникальный человек! Единственный гаруспик на его памяти, который действительно искренне верил в то, что говорил.

Было в этом что-то от душевного расстройства.

Ухмыльнувшись еще шире, Гай отмахнулся от него и его дурацких идей, и переключился на Кальвина:

– Ну что, все готово?

Кальвин кивнул:

– Да. Пойдем. Быстрее начнем, быстрее закончим.

За то недолгое время, что Гай провел у Кальвина, Город успел полностью проснуться, и теперь на улицах было не протолкнуться. Немного впереди них, ближе к скрытому под строительными лесами остову будущей курии, по Форуму чинно двигалась другая, явно организованная процессия.

– Кассий решил отпраздновать то, что его сын надел мужскую тогу, именно сегодня, - заметив, куда смотрит Гай, зачем-то прокомментировал Кальвин.

– Я в курсе, - кивнул Гай, - Странно это все. Почему на два дня раньше?[1]